Крис молча обнял Кая и уткнулся носом в спутанные волосы на затылке. Всё ещё искал слова.
Кай развернулся в его объятиях и попытался столкнуть с кровати. Не преуспел — руки слушались неважно, и Крис снова обнял его, позволив спрятать лицо у себя на груди. До неразличимых рыданий, когда только плечи и спина подрагивали. Крис обнимал и размеренно гладил по голове.
“Когда он проснётся, всё уже будет кончено. Здесь. Он почувствует это. Поймёт”.
Крис плохо представлял себе связь вэрса. Знал, что Кай чувствовал Восьмую Мать, слышал её. Наверняка так было в жизни Кая всегда. Быть может, это напоминало одно из неотъемлемых чувств, просто у людей их всего пять, а у вэрса — больше. И, наверное, это походило на внезапную потерю слуха или осязания, потому что Кай больше ничего не слышал и не чувствовал. Некого было слышать и чувствовать больше.
Крис осторожно прикоснулся к скуле, погладил, стирая влагу, и вздохнул. Он мог сказать Каю всего два слова, но они терялись на фоне исчезнувшего мира. Как песчинки в бескрайности космоса.
В руках он грел перебинтованные ладони Кая и разрывался на части от чужой боли, не замечая собственную.
Кай успокоился, когда за окном густым варевом разлилась темнота: пасмурная и беззвёздная.
— Расскажи мне, — надтреснутым и сухим полушёпотом попросил он.
Крис тихо рассказал. Обо всём, что было после. Как уходил один из селения вэрса на берегу моря, как ждали приглашения Восьмой Матери, как он сам говорил с ней, как увозил Кая, как узнал, что Крионы больше нет…
Кай не перебивал и слушал, согревая тёплым дыханием пальцы Криса. А Крис продолжал держать его ладони. Не мог отпустить.
— Мне кажется, она знала, — едва слышно добавил Крис. — Всегда знала. Поэтому она хотела, чтобы ты помнил всё. Поэтому… ты другой.
— Я обычный, — возразил Кай. — До этого я жил так же, как все. Ты не первый человек, которого я увидел.
— Ты другой, — с уверенностью повторил Крис. — И ты тоже не первый вэрса, которого я встретил.
— Я последний, — глухо поставил жирную точку Кай.
— Восьмая Мать просила, чтобы…
Крис умолк. На губы легла перебинтованная ладонь.
— Хватит пока. Помолчи. Прошу тебя, — едва слышно попросил Кай, убрал ладонь, повернулся к Крису спиной и затих, свернувшись клубком под одеялом.
Крис придвинулся ближе, обнял клубок и устало закрыл глаза. Самые правильные слова так и не нашлись.
Утро робко вползло в спальню рассеянным дымчатым светом, но Кай явно и не думал выбираться из-под одеяла. Крис его буквально отцепил от матраса, отволок в ванную и запихнул под холодный душ. Остудил ровно до состояния благоразумного непротивления, пустил тёплую воду, а после насухо вытер пушистым полотенцем. Предусмотрительно купленные джинсы были немного великоваты, да и кофта болталась как на вешалке, но в целом ничего. Крис заставил Кая выпить три стакана сока и потащил за собой из дома наружу.
Пока он колол дрова, Кай сидел на ступеньках веранды и просто смотрел. По-детски натягивал длинные рукава на ладони, пряча пальцы, и растерянно покусывал губы. На ногах Кай ещё держался нетвёрдо, поэтому Крис не пытался согнать его со ступенек. Сидит — и ладно. Лишь бы не забивался в угол и не жалел себя.
Кай вроде бы не жалел, осматривался и впитывал новые впечатления. Климат Астории отличался от климата Крионы существенно. Здесь было не так жарко. Даже в самое тёплое время года температура едва-едва добиралась до отметки в тридцать градусов по Цельсию. В этот же день столбик замер на девятнадцати градусах — как на Крионе по ночам.
Неподалёку от дома росли яблони, вишни и пара слив. Все они уже отцвели, на яблонях и вишнях ничего, кроме листьев, не осталось, зато на ветках слив кое-где темнели плоды, но большая часть уже осыпалась на траву.
Кай как раз разглядывал деревья, так что Крис успокоился и увлёкся дровами, когда же вновь скосил глаза на Кая, то полюбовался на крупную белую бабочку, распахнувшую крылья над пальцами Кая. Тот с живым интересом эту бабочку разглядывал, а она складывала и вновь распахивала крылья, явно не намереваясь никуда улетать со смуглых узловатых пальцев.
Крис облизнул губы и перевёл взгляд на полешко, чтобы не спугнуть разлившееся в воздухе спокойствие. Он в самом деле от души надеялся, что Каю понравится на Астории. Хотя бы просто потому, что Астория вряд ли могла чем-то напомнить Криону. А чем меньше параллелей с исчезнувшим миром, тем меньше должна ныть свежая рана. Наверное.
Через полчаса Крис вновь покосился на Кая и сглотнул. Потому что на Кае устроился уже десяток бабочек. Все разные. Одна, с крыльями лимонного цвета, казалась украшением в тёмных волосах. Ещё одна, чёрная с красно-белыми узорами, прилипла к сильной шее. Остальные красовались на плечах и груди. Бабочки не боялись и не улетали, пока Кай их рассматривал с любопытством.
Крис напряг память, но так и не вспомнил, видел ли он бабочек на Крионе. Тем не менее, прямо сейчас Кай выглядел живой иллюстрацией к пособию “Как отличить нормального человека от человека необычного”. Как-то вот на Криса ни одна чёртова бабочка не села, хотя он замер на время и не двигался. Ну а когда он подошёл к крыльцу, все бабочки разом вспорхнули и унеслись прочь цветным облачком. Кай проводил их задумчивым взглядом.
После пары стаканов сока Крис поволок Кая на прогулку. Спрашивать не стал — просто потащил за собой, провёл вокруг дома, позволил осмотреть деревья и попробовать сливы, а после по высокой траве направился к лесу.
Лес ничем джунгли не напоминал, но Кай не растерялся. Он просто указывал на незнакомые предметы, а Крис объяснял, как мог. И Кай умудрился погладить белку.
Они сами не заметили, как отмахали километр до болота, нашли клюкву, сброшенную змеиную кожу, кусты орешника с орехами и грибы, которые Кай счёл съедобными, в чём Крис сильно сомневался. Переупрямить Кая Крису не удалось, так что пришлось сплести из веток подобие ведёрка, а потом собирать чёртовы грибы, рискуя подставить задницы под змеиные зубы. Как показала практика, Кай плевать хотел на змеиные укусы, а вот отважной гадюке пришлось несладко. Издохла в муках, едва осмелилась цапнуть Кая за лодыжку. Как ни забавно, Кай расстроился больше всех из-за безвременной гадючьей кончины. Змеи ему нравились.
Отрава к отраве, да уж.
Как оказалось, пауки Каю тоже нравились. Крис огрёб подзатыльник, когда попытался разрушить дело всей жизни паучка, обосновавшегося в углу под потолком — как раз над холодильником.
— Он тебе мешает?
— Это кухня. Ему тут делать нечего.
— Но не убивать же. — У Кая на пауках явно был пунктик. Убивать их запрещалось.
Проклиная всё на свете, Крис целый час мучился и ловил гадского паука в коробку, дабы выселить мерзавца из кухни. Пристальный взгляд Кая сулил крупные неприятности в том случае, если бы Крис поддался искушению и просто размазал бы какающего паутиной восьминогого засранца по стенке.
После Крис одиноко лежал на диване в гостиной и кутался в тонкое одеяло. И много думал. О Кае. Тот казался спокойным и тихим, но Крис понимал, что нельзя так просто и легко забыть прошлое, смириться с гибелью целого мира и научиться снова улыбаться.
На следующий день Кай забрал у Криса топор и сам взялся за полешки. Бинты на руках стали бурыми спустя час работы, но Кай продолжал работать. Колол дрова как машина. Крис хотел остановить его и сменить повязки, но передумал. Боль в истёртых ладонях и усталость могли оттенить боль в сердце.
Дровами Кай занимался до вечера, а потом сидел на закате на ступеньках веранды и щурился от лучей солнца, пока Крис разматывал бинты на его руках. На ладони Кая даже смотреть было невыносимо, но Крис сжал зубы, обработал раны и забинтовал заново. Подавшись вперёд, тронул губами твёрдый подбородок и погладил по голове.
После ужина они сидели за монитором информационного блока, и Крис показывал Каю энциклопедические разделы. Новые знания Кай поглощал с потрясающей быстротой. Хотя бы теорию. С практикой возникли сложности.