В один из будничных вечеров Никита, по обычаю с подносом в руках, зашёл к Лизе в комнату, но в кресле её не оказалось. Она стояла, прислонившись к книжному шкафу, и смотрела на него. Руки её находились за спиной, а изучающий взгляд был направлен прямо на Никиту. От этого парень тут же опустил глаза и покраснел:
— Я это… Прости, что беспокою… Я принёс тебе обед… То есть уже ужин… Покушай… Это рагу из грибов… И профитроли с заварным кремом… Вот… Сюда положу, ладно?..
Никита поставил поднос на столик перед креслом и быстро устремился прочь из комнаты.
— В..вкусно…
— М?.. — развернувшись, переспросил Никита. Но больше не из-за того, что не расслышал, а поражённый её впервые сказанным словом.
— Всегда вкусно… — тихо добавила она.
— Спасибо… — Никита зарумянился ещё сильнее и быстро вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Он спешил в ванную. Заперевшись там, посмотрел в зеркало. «И чего ты покраснел, придурок? Она просто сказала, что вкусно, а ты уже весь распылился, раскраснелся! Уф! Как ребёнок пятилетний! И она всё это видела!»
Но зато и он увидел её…
Стоя перед зеркалом, он вспоминал Лизу и понимал, что она не похожа на Соню… Светлые локоны до плеч, грустно-усталый взгляд, большие глаза с синяками, как бывает у невыспавшегося человека, слегка пышные щёки… Да, лицо Лизы он запомнил отчётливо. Она всё ещё стояла перед ним в достающем до самых колен вязаном жёлтом свитере и чёрных шерстяных колготках, прислонившись к книжному шкафчику…
Никита включил холодную воду и сполоснул лицо. Затем вышел из ванной комнаты и отправился на кухню, чтобы и самому перекусить после работы. За окном уже стемнело, и он зажёг свет. Кажется, снова начинался снег. Ну что ж, последний день осени — неудивительно. Уже завтра декабрь и… Зима.
Вот он и прожил почти две недели с Лизой. А что будет дальше? Родителям он позвонил в тот же день после похорон и сказал, что подробно объяснит всю ситуацию с завещанием по приезду на новогодние праздники, поскольку не понимал, как по телефону можно изложить все те обстоятельства, с которыми он был вынужден столкнуться. Родители не настаивали, поняв, что их сыну, и правда, что-то досталось от Светланы Алексеевны, и стали дожидаться Нового года, чтобы узнать все детали.
Закончив с ужином, Никита сидел за столом и смотрел в окно. Там медленно суетился снежок, но сильного снегопада пока не было. Налив себе горячего чая, он вдруг вспомнил о кофеварке и твёрдо решил, что завтра же обязательно её купит.
Подойдя к окну, Никита посмотрел вниз. Девять этажей — высота значительная. Внизу бегали детишки, кидая друг в друга снежками. Кругом всё было белым-бело, навалило за последние дни как следует. Но сегодня — ещё тридцатое ноября. Последний выдох осени. Вот и Никита, находясь в предвкушении наступающих выходных, расслабленно выдохнул и даже чуточку улыбнулся.
VI
Как и обещал, Михаил приехал через несколько дней. Это было ещё задолго до того момента, когда Никита стоял у окна и провожал осень, глядя на начинавшийся снегопад.
Зайдя в прихожую из сквозившей морозным воздухом лестничной клетки, нотариус пожал Никите руку, вручил несколько пакетов с продуктами и поинтересовался, как прошли эти несколько дней. Затем сразу отправился в комнату к Лизе и поздоровался с ней. Но та, как обычно, не проронила ни слова, продолжая неподвижно сидеть в кресле.
На кухне, за чашкой чая, после того как нотариус закончил дела с разными бумагами о наследстве, первым разговор начал Никита.
— Касательно ещё некоторых моментов… — заговорил он. — Правильно я понимаю, что Соня — как родная дочь — после смерти матери всё-таки каким-то образом тоже может претендовать на эту квартиру?
— Вы мне нравитесь всё больше и больше, Никита! — улыбнулся уже заросший щетиной Михаил, одетый в серый джемпер. Сегодня он выглядел гораздо расслабленнее. — Конечно, при большом желании Соня может попытаться оспорить завещание. Но по документам — ей не досталось ничего. Всё дело в том, что в свои пятнадцать лет она ушла из дома, поступила в колледж и стала жить в студенческом общежитии. Проще говоря, начала самостоятельную жизнь. А после совершеннолетия, вероятно, чтобы обрезать последнюю связь с матерью и Лизой, отказалась от своей доли в этой квартире. То есть ей изначально по документам полагалась 1/2 этой жилплощади. Но она подписала соответствующие бумаги и лишила себя таких прав. С тех пор она здесь только официально прописана, но никакой долей жилья не владеет. Не знаю, зачем она это сделала… Видимо, для того, чтобы показать свою независимость. Мол, смотри, мама, мне даже твоя квартира не нужна; не то что Лиза — ничего не делающая и требующая постоянный за собой уход.