– Натрона?
– В сущности, это смесь солей. Ее можно сделать самостоятельно, соединив старую добрую поваренную соль и пищевую соду.
– Пищевую соду? – Джейн нервно усмехнулась. – Теперь я стану по-другому смотреть на эти оранжевые коробочки.
– Омытое тело выкладывали на деревянные бруски, – продолжала Пульчилло. – Для того чтобы сделать небольшой разрез, вроде того, что вы видите здесь, использовался острый как бритва нож из эфиопского камня – возможно, это был обсидиан. Затем неким крюкообразным инструментом через отверстие вытаскивали внутренние органы. Освобожденную полость ополаскивали и заполняли сухим натроном. Им также посыпали все тело, чтобы за сорок дней вся влага испарилась. Примерно так сушат рыбу. – Археолог умолкла, наблюдая, как ножницы Мауры рассекают последнюю покрывавшую лицо обмотку.
– А потом? – не унималась Джейн.
Пульчилло с трудом сглотнула:
– К тому времени тело становилось легче примерно на семьдесят пять процентов. Полость заполняли льняной тканью и смолой. Иногда туда возвращали и мумифицированные внутренние органы. А… – Доктор Пульчилло осеклась и, округлив глаза, уставилась на голову мумии, с которой упал последний бинт.
Они впервые увидели лицо Госпожи Икс.
Длинные черные волосы по-прежнему держались на голове. Кожа лица туго обтягивала выступающие скулы. Но лишь при взгляде на губы мумии Джейн отшатнулась. Они были зашиты такими грубыми стежками, словно над ними трудился портной Франкенштейнова чудовища.
Пульчилло покачала головой:
– Тут… тут все не так!
– Обычно рот не зашивали? – осведомилась Маура.
– Нет! А как же тогда питаться в загробной жизни? Как же говорить? Ее словно осудили на вечный голод. И вечное молчание.
«Вечное молчание». Бросив взгляд на уродливые стежки, Джейн задумалась: «Может, ты сказала что-то, разозлившее убийцу? Огрызнулась на него? Оскорбила? Или свидетельствовала против него? И теперь твое наказание – навеки сшитые губы».
Мумия была уже полностью обнажена – ее тело освободили от всех бинтов, и сейчас виднелась лишь усохшая кожа, облегающая кости. Маура надрезала туловище.
Джейн уже неоднократно наблюдала за тем, как делается Y-образный надрез, но всякий раз ее подташнивало от вони, возникавшей, когда лезвие скальпеля впервые рассекало грудину. Даже самые свежие трупы и те испускали едва ощутимый сернистый дух разложения – подобный исходит изо рта у некоторых живых. Правда, объекты исследования уже не дышали. Но Джейн называла этот запах именно так – «мертвое дыхание», и даже самый слабый его отголосок мог вызвать у нее приступ тошноты.
Однако от Госпожи Икс не исходило отвратительных запахов, даже когда скальпель прорезал ее грудную клетку, даже когда Маура методично рассекла ребра и, подняв грудную стенку так, словно это был древний рыцарский нагрудник, обнажила находившуюся под ней полость. Оттуда повеяло ароматом, который вовсе не показался неприятным, – он напоминал ладан. Вместо того чтобы попятиться, Джейн даже наклонилась пониже – как следует вдохнуть его. Сандаловое дерево, поняла она. Камфора. И что-то еще, напоминающее лакрицу и гвоздику.
– Что ж, этого я совсем не ожидала, – заметила Маура.
Она достала из полости небольшой кусочек усохшей пряности.
– Похоже на звездочку аниса, – произнесла Джейн.
– Это необычно, я полагаю.
– По традиции полагается мирра, – подтвердила Пульчилло. – Расплавленная смола. Ее использовали, чтобы замаскировать запах и отвердить труп.
– Раздобыть мирру в больших количествах не так-то просто, – вмешался Робинсон. – Возможно, именно поэтому ее заменили специями.
– Заменили ее чем-то или нет, но труп, похоже, прекрасно сохранился. – Вытащив из брюшной полости льняные свертки, Маура положила их в лоток, чтобы изучить позднее. Затем заглянула в опустошенное туловище и объявила: – Внутри она сухая, как выделанная кожа. И никакого запаха разложения.
– Так как же вы определите причину смерти? – забеспокоился Фрост. – При отсутствии органов?
– Не определю. Сейчас не определю.
Он взглянул на КТ-скан, висевший на негатоскопе:
– А что с головой? Мозга ведь тоже нет.
– Череп не поврежден. Я не вижу никаких переломов.
Джейн разглядывала рот покойницы, грубые стежки, сковавшие губы, и даже поморщилась, представив, как игла пронзает нежную плоть. «Надеюсь, это сделали, когда она умерла, а не до того, – подумала Риццоли. – Хочется верить, что она не чувствовала этого». Вздрогнув, Джейн обернулась, чтобы взглянуть на КТ-скан.
– А что это за светлая штуковина? – поинтересовалась она. – Похоже, она лежит во рту.