Миа всматривалась в фотографию Розалии Ломбардо, маленькой девочки, которая вдохновила человека стать убийцей, и не понимала почему. Почему?
Возле входной двери послышался приглушенный звук, похожий на шарканье ног, — кто-то подошел. Миа вскинула голову. Донесся едва различимый глухой стук — словно сумка упала на толстый ковер. А потом она услышала, совершенно четко, как кто-то вставляет ключ в замочную скважину. В гостиной негде было спрятаться. Не раздумывая, Миа захлопнула альбом и устремилась в узкий коридор. Боковым зрением она успела заметить просторную кухню и ванную комнату, расположенную слева. Но ей хотелось скрыться из гостиной как можно дальше. И она юркнула в спальню, которая находилась в самом конце коридора, в тот самый момент, когда замок щелкнул и входная дверь начала открываться.
В спальной комнате спрятаться можно было либо в гардеробной, либо за дверью.
Гардеробная была совершенно незнакомой для нее территорией. И меньше всего ей хотелось пробираться сквозь пиджаки, куртки и ботинки. Она спряталась за дверью и затаила дыхание.
Входная дверь, щелкнув, закрылась. Она услышала, как звякнул ключ, когда его бросили на поднос, потом все стихло. Миа напряженно размышляла, что делать дальше. Кроме того, не оставила ли она в гостиной какие-либо следы своего пребывания? Ноутбук она выключила и закрыла. Кожаный альбом с фотографиями положила, возможно, и не на то же самое место, откуда взяла, но почти рядом. Так что вряд ли можно заметить разницу. Что еще? И вдруг ее охватил озноб. Книга по боевым искусствам. Она не поставила ее на место. Она оставила ее на сиденье драпированного материей стула рядом со стеллажами, и именно она, эта книга, попалась ей на глаза перед тем, как она выбежала из комнаты.
В квартире по-прежнему царила тишина. Но спустя несколько мгновений она услышала короткую мелодию. Он подошел к рабочему столу и включил компьютер. Мелодия, которая донеслась до нее, была приветствием «Windows». Потом она различила, как он быстро и как-то сбивчиво стучит пальцами по клавишам. Сердце отчаянно колотилось у нее в груди, заглушая все остальные звуки. Она заставила себя успокоиться. Если она продолжит испускать сигналы тревоги, он почувствует ее присутствие. То, что ей необходимо было сделать, так это совершенно «вычистить» из головы какие бы то ни было мысли и закрыть ему доступ к ее сознанию. Подняв голову, она взглянула на окно напротив и попыталась сосредоточить свое внимание на нем.
Небо за окном стало совершенно черным. Мокрые листья вьюнка, дрожа, скользили по стеклу. Сколько времени она уже стоит здесь, Миа не знала. В комнате было темно. А мягкий свет, струящийся из гостиной, оказался слишком слабым, чтобы она могла разглядеть время на часах. Пока она ждала, дождь на улице усилился. Он барабанил по стеклу, а вьюнок раскачивало ветром. По комнате бесшумно скользили полупрозрачные тени. Она четко различала очертания стула, а на подоконнике разглядела вазу, чернеющую на фоне еще более черного вечернего неба, ее элегантные бока напоминали изгиб женского бедра. На столике рядом с кроватью стояла фотография в рамке, но в сумерках ей не удалось различить, что на ней изображено.
Она терпеливо ждала. Вдруг стук клавиш прекратился. Послышался хруст бумаги, а потом он вышел из гостиной и направился в спальню. Он зажег свет в коридоре, и спальня тоже мгновенно осветилась, ослепительно ярко. Теперь она могла разглядеть фотографию, которая стояла на столике рядом с его кроватью. Взглянув на нее, она с ужасом узнала на ней себя.
Когда его тень уже приблизилась к порогу спальни, внезапно зазвонил телефон. Он как-то шумно вздохнул — точнее, раздраженно выдохнул воздух, — и она почувствовала, что он удаляется. Телефон перестал звонить, и она услышала его голос, хотя слова остались неразборчивы.
Миа неотрывно смотрела на свой портрет в раме. Она никогда прежде не видела этой фотографии. Похоже, он сам сфотографировал ее, не поставив в известность. Это был снимок, сделанный с близкого расстояния. Скорее всего, он использовал камеру с удлиненной линзой, на фото она была снята в профиль, где-то в три четверти от полного роста. Она улыбалась, одной рукой смахивала с лица случайно упавшие волосы. Благодаря особой игре света ее волосы словно пылали — как будто из чистого золота, — и даже тело, казалось, лучилось. Ее взгляд был совершенно спокоен. Она выглядела счастливой.
Он перестал говорить, и она почувствовала, как у нее заныло под ложечкой. Но вместо того, чтобы снова направиться в спальню, он вошел в ванную и плотно закрыл за собой дверь.
Она не раздумывала ни секунды. Мысленно благословляя ковер, который делал ее шаги бесшумными, она заставила себя пройти — не пробежать — по коридору и снова войти в гостиную. Книга лежала там, где она оставила ее. Миа сунула ее назад на полку и бесшумно устремилась к входной двери. Мучительно медленно она открыла дверь и с облегчением закрыла ее за собой, стараясь, чтобы замок не щелкнул громко. А вот потом она дала волю чувствам и что было мочи понеслась вниз по лестнице. Толкнув дверь подъезда, она выбежала на крыльцо — в темноту ночи, под дождь и ветер.
Она остановилась только на противоположной стороне улицы. Остановилась и обернулась. Скользнув взглядом по стене здания, она нашла несколько окон на четвертом этаже. Снизу она могла видеть часть книжного шкафа и рисунок тхангка, его яркие цвета поблескивали, точно драгоценные украшения. Она стояла, ожидая увидеть в проеме окна его высокую фигуру, освещенную бледно-желтым светом. Но никто так и не появился — окно оставалось пустым. Подождав еще немного, она повернулась и пошла прочь.
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
Алекса Лонгфорд оказалась вполне миловидной женщиной средних лет с рыжими, слегка пережженными краской волосами. Сразу было заметно, что она злоупотребляет ботоксом.[64] Когда она улыбалась Нику, выражение ее лица оставалось каким-то странно неподвижным и загадочным.
— А чем конкретно вы здесь занимаетесь? — спросил Ник, когда они направлялись к ней в офис, проходя мимо лабораторий и бесчисленных рабочих комнат, в которых царил беспорядок.
— Задача института, — она как-то неопределенно повела рукой, — состоит в том, чтобы изучать хронобиологию вообще. Но здесь, в этом крыле здания, мы в основном имеем дело с циклами сна. Нас особенно интересует связь моделей сновидений с различного рода заболеваниями. — Она взглянула на Ника, брови ее приподнялись. — Ночные кошмары могут быть весьма опасны, знаете ли.
— Каким образом?
— Ну, тело как бы перегибает палку в попытках защитить себя. Лихорадки случаются потому, что тело усиливает защиту в темный период времени, и это может приводить к перегреву. Другой пример, когда тело, наоборот, закрывает все «пути сообщения» с внешним миром в ночной период. Это происходит для того, чтобы уберечься от всевозможных захватчиков и нарушителей спокойствия, но вы сами понимаете, это очень опасно для людей с проблемами дыхания. Именно поэтому многие астматики умирают именно ночью. Большинство сердечных приступов и инсультов происходит рано утром, но зреют они еще в темное время суток. Почему? Вот мы и пытаемся разобраться, связаны ли эти случаи с циклами снов у человека.
Остановившись перед стеклянной дверью, Ник взглянул на длинный коридор, очень напоминающий больничный. На двери время от времени вспыхивала надпись «Не входить». Лонгфорд заметила его интерес.
— Там мы осуществляем программу так называемых осознанных сновидений, — объяснила она. — Мы учим людей контролировать свои сны. Мы пробуждаем в них способность видеть те сны, которые им хотелось бы. В реальной жизни.
— А это возможно?
— Еще бы. Стивен Лаберж[65] нашел способ стимулировать осознанные сновидения в лабораторных условиях Стэнфордского университета еще в восьмидесятые годы. Многие психотерапевты учат своих пациентов осознанным сновидениям и помогают им справляться с душевными травмами, полученными в прошлом.
64
Ботокс — способ борьбы с мимическими морщинами, предусматривающий введение в мимические мышцы одноименного препарата, представляющего собой очищенный и ослабленный нейротоксин ботулина типа А.
65
Стивен Лаберж — психофизиолог, лидер в области изучения осознанных сновидений, которые он определяет как особое измененное состояние сознания, при котором человек осознает, что видит сон, и может контролировать ход его течения.