– Сукин ты сын, – отвечает Петька, но деваться ему некуда. Пришлось ползти.
Ну и что? Получил тяжелое осколочное ранение в бедро и инвалидность на всю жизнь. Спасибо, ногу не отрезали. А Лешку судьба хранила – так и провоевал без единой царапины. Только на войне ничего не скроешь, и в полку все стало известно. Лешка потом долго оправдывался, говорил, что, мол, для общего дела старался. Но почему-то на встречи однополчан его не зовут. Такое вот наказание.
Как-то раз Горелов увидел на встрече незнакомого человека с крупным, выразительным лицом. Несмотря на мужественный облик, в его взгляде сквозила усталость.
Оказалось, что человек этот – бывший дивизионный хирург, попавший в свое время в неприятную историю. У него в медсанбате была зазноба, которую он однажды застал в постели с капитаном. Что между ними произошло, никто толком не знал, но капитан был убит, а хирург попал под трибунал и угодил в шрафбат и после тяжелого ранения был демобилизован.
Горелов заметил, что однополчане относятся к хирургу уважительно и называют его по имени-отчеству. «Сколько жизней спас!» – говорили они. Бросалась в глаза еще одна любопытная деталь. На встрече присутствовала молодая женщина, служившая секретарем в трибунале как раз в то время, когда был вынесен приговор хирургу. Казалось бы, несовместимые персонажи: с одной стороны преступник, с другой – карающий меч. Глядя на то, как мирно беседуют эти двое, Горелов в который раз подумал: «Да, мощная сцепка – однополчане!»
По окончании застолья мужчины обычно дружно направлялись на лестничную площадку. Это называлось «пойти покурить». На самом деле многие давно уже бросили курить, другие и вовсе не начинали, но всем хотелось выйти из-за стола и расправить плечи. Столпившись у мусоропровода, однополчане могли без помех и от души, с матерком поболтать о чем угодно, в сотый раз слушая одни и те же истории.
– Андрюха, расскажи, как двое связь тянули, – начинает ветеран Леша.
– Когда?
– Ну, когда у одного полголовы на хрен снесло!
– Скажешь тоже, полголовы. Его только слегка царапнуло. Как же он без головы тянуть бы стал?
– Ну, если царапнуло, то и слушать неинтересно. Меня вон сколько раз царапало, я же тянул!
– Не про тебя речь, мать твою, дело в увязке слов!
– Мне ведь что обидно, – встревает ветеран Паша. – Когда Петренко убило, я его автомат новенький хотел себе забрать, а мне трое суток. Ведь автомат-то ему был совсем не нужен!
– Слыхали, ребята? Пятьдесят лет прошло, а ему до сих пор обидно!
Все дружно хохочут. И много еще разных историй можно было услышать возле мусоропровода.
На грани анекдота и парадокса
Горелов не помнил, когда начал сочинять. Сначала ему просто нравилось описывать смешные и неожиданные случаи из военного быта, а потом потянулись и другие сюжеты, стали оживать забытые истории.
Однажды Горелов рискнул послать в один из толстых журналов несколько рассказов из жизни солдат в обороне на Курской дуге и к своему удивлению сразу получил положительный ответ с просьбой прислать что-нибудь еще, ввиду приближающейся юбилейной даты. Осмелев, он направил в журнал и юмористические сценки из фронтовой жизни, озаглавив их «Зарисовки с натуры». Горелов приготовился к серьезной критике и даже разносу, но редакция журнала его озадачила. Ему сообщили, что зарисовки не могут быть приняты, поскольку война изображена в них «на грани анекдота и парадокса», и у читателя может сложиться превратное представление о военных действиях, а, следовательно, и о том, что привело наш народ к победе.
Горелов внимательно перечитал «Зарисовки».
Сцены в одном действии. Место действия – штаб полка в обороне на Курской дуге.
Действующие лица:
Кутейников, командир полка, подполковник. Краснолицый, коренастый, кряжистый. Голос зычный. Любит пошуметь, но быстро отходит. Подчиненных материт беззлобно, скорее для острастки.
Мотыга, его ординарец, ефрейтор. Внешность неприметная, рябоват. Говор южный, нечто среднее между плохим русским и плохим украинским. Знает цену себе и своему положению. Быстро наглеет, но, если требуется, меняет тактику.
Кочкин, помком роты, лейтенант. Суетлив и говорлив. В полку недавно, старается почаще наведываться в штаб.
Вережа, рядовой. Сопровождает лейтенанта в штаб. Немногословен.
Адъютант командира полка, старший лейтенант. Лицо эпизодическое.
На сцене внутренность большого уродливого блиндажа, обшитого грубо сколоченными досками. Блиндаж вытянут в длину и разделен на две части перегородкой. В центре печка и подобие стола. Справа широкая скамья, на ней куча шинелей, набросанных одна на другую. Слева еще скамья и две огромные немецкие канистры с надписью «Achtung!» и изображением костей и черепа. Вход в блиндаж из левой кулисы по ступенькам вниз. Утро, но в блиндаже полумрак. Вдалеке иногда погромыхивает. Мотыга суетится у печки.