Он погрузился в непонятное серое «нечто», не имеющее ни верха, ни низа, и только сверкающая нить, идущая от груди Сергея и терявшаяся в сером мареве, оживляла полумрак. Вдалеке появилось какое-то яркое пятно. Короткое мгновение, и пятно превратилось в алую фигуру, с головы до ног закутанную в длинный плащ с капюшоном. Фигура откинула капюшон, и Сергей понял, кто стоит перед ним. Вернее, перед кем стоит он. Смерть, хмуро улыбаясь, поманила человека пальцем.
Двенадцать теней неслышно передвигались меж замшелых деревьев. Восемь из них имели гуманоидные формы, а четверо напоминали собой огромных лохматых собак. Это был спецвзвод, наспех сформированный полковником Джолахичем и отправленный им добывать документацию. С момента выхода и до настоящего времени ни один из бойцов спецвзвода не то что не погиб, но даже не пострадал. А всё благодаря квадропсам.
Квадропсы оказались настоящими специалистами по обнаружению затаившихся каналли. Они чуяли «скорпионов» вне зависимости, пытались те замаскироваться или нет, на расстоянии, с которого можно было без риска для здоровья уничтожить притаившихся тварей. Вожатый квардропсов Симон раз за разом оповещал десантников о засадах, и короткие хлопки «Гаузеров» с глушителями исправно ликвидировали опасность до того, как туземцы успевали броситься врукопашную.
— Циарети, Хатанко, — тихо позвал старших квадропсов Симон. Большеголовые собаки неслышно приблизились к вожатому. — Сержант хочет разделить отряд. Стаю тоже придётся разделить. Младшие останутся со мной и помогут отыскивать «скорпионов». Меня волнует другое: сможете вы общаться с неподготовленными людьми без меня? Сможете ли вы объяснить им то, что я понимаю с одной мысли?
Псы только что не пожали по-человечески плечами, дескать, о чём разговор. Симон успокоился — похоже, они в принципе не против, а это главное. Старшие квадропсы были намного опытнее и искуснее своих младших товарищей из относительно недавнего четырёхлетнего помёта, а заодно обладали поистине чудовищным чувством собственного достоинства. Никто не мог заставить квадропсов сделать что-то, если собаки-мутанты считали, что это идёт вразрез с их понятиями о «правильности», причём угадать, в какой момент что будет «правильным» было решительно невозможно. Симон не был вожаком — всего лишь вожатым и сейчас волновался, не сочтут ли Хатанко и Циарети, что он ими манипулирует? И не посчитают ли общение с неподготовленными солдатами ниже своего квадропсового достоинства? Но вроде бы обошлось.
Сержант Ли мрачно глядел на двух лохматых собак — как он с ними будет общаться? Лаем? Вожатому хорошо — у него в башке эманационный чип, благодаря которому он мог улавливать оттенки эмоций квадропсов, а те в свою очередь лучше понимали приказы человека. У сержанта никаких чипов в мозгах не было, даже таких, которые частенько вставляли себе бойцы спецназа, однако ему придётся каким-то образом общаться с квадропсами. Потому что маленький спецотряд необходимо было разделить.
Дело было в том, что сержант Ли, связавшись с полковником, выяснил: колонна бронеходов намертво застряла на выезде из каньона. Туземцы каким-то образом умудрились обрушить настоящую каменную лавину в тот момент, когда головная машина проехала в узкое ущелье. Транспортёр был безнадёжно изломан, однако экипаж остался жив. Экипажи двух уцелевших машин пытались спасти товарищей из каменного плена, а пилот штурмовика сеял смерть на окрестные горы — сержант Ли видел, как сотрясается изображение после каждого взрыва вакуумных бомб.
— Вы там смотрите, чтобы вас самих не завалило, — ворчливо сказал Ли, когда крупный камень пролетел мимо головы полковника. — Пусть летун повременит с бомбами, а то вас спасать будет некому.
— Спасибо за заботу, Пек! — кивнул полковник и сказал: — Похоже, мы оттянули на себя все силы каналли, что есть в этом районе. Теперь вам карты в руки. Подумай, сможешь ли разделить отряд надвое так, чтобы в обеих частях были квадропсы.
Джолахич уже был в курсе того, насколько полезны оказались мутанты. Сержант Ли прищурил узкие глаза.
— Это приказ?
— Рекомендация, — помедлив, ответил брукиец. — С одной стороны, разделившись, вы станете слабее, но зато шансы на то, что хоть один отряд доберётся до руин станции, существенно вырастут. Пек, смотри сам.
— Если нас прижмут, я останусь отвлекать на себя туземцев, — спокойно сказал сержант, будто обсуждал ходы в партии в трёхмерные шахматы. — Со мной будут Джовер, Дроздов и Агилера. Ну и пара этих монстров. Вожатого, пожалуй, отправлю.
«Значит, к станции пойдут Ионий, Пак и Ойралл, — подумал Джолахич. — Что ж, старый сержант знает, что делает. Ионий и Ойралл были ветеранами каанской войны, а Пак в прошлом рейнджер. Если кто и имеет шансы добраться до цели — так эти трое. И с ними будет вожатый с двумя псами».
— Ты Иония проинструктировал насчёт поисков, если он первым доберётся до станции? — спросил Джолахич, хотя и не сомневался в ответе.
— Самой собой!
— Хорошо, Пек! Если примешь бой — вызови штурмовик. Он зачистит окрестности. Удачи!
— Спасибо, сэр!
До самого вечера отряд спецназначения неслышными тенями скользил по чужим джунглям, по пути уничтожая не только туземцев, но и любую местную хищную жизнь. Однако уже перед самым закатом квадропсы доложили, что учуяли скопище «скорпионов». Причём, «скопище» Симон перевёл довольно приблизительно — количество, скорее, близилось к тысяче. Это могло означать только одно: каналли всерьёз взялись за чужаков на своей территории.
И сержант Ли начал делить свой крохотный отряд, чтобы одна часть приняла бой, дав возможность товарищам незаметно проскользнуть меж лап кровожадных туземцев.
Сверкающая нить, идущая от груди Сергея, превратилась в бледную костлявую руку. Пальцы с длинными когтями сжали сердце человека, и тут же жуткий холод сковал его. Огонёк жизни с каждым мгновением становился всё меньше и меньше — Сергей чувствовал, как испаряются силы, словно тонкий слой воды на раскалённой сковороде. Ещё секунда, другая, и он перестанет быть. Одно хорошо — никакой боли уже не чувствовалось. Только холод и бескрайнее, всеобъемлющее, вселенское спокойствие.
Он собрал оставшуюся волю к жизни, разорвал липкие объятия безмятежности и оттолкнул прочь костлявую руку.
— Нет! Не хочу! Мне рано умирать!
— Умирать никогда не рано, — в бесплотном голосе послышалась насмешка, — и никогда не поздно.
Рука вновь потянулась к сердцу, но вдруг остановилась.
— Погоди! Ты же меня ощущаешь?
— Не понимаю, что значит «ощущаю»?
— Сколько пальцев? — фигура в балахоне вытянула руку и показала три костлявых пальца.
— Три, — оторопело ответил Сергей.
— Интересно, — после некоторого молчания промолвила фигура в длинном балахоне. — Надо позвать Старшего.
И тут же появилась ярко-оранжевая фигура, напоминающая какое-то морское животное с множеством ножек в нижней части тела и десятками тоненьких рук.
— Вот он. Он меня ощущает. Значит…
— Но я не чувствую Тотема.
— Но он меня ощущает и реагирует.
Оранжевая фигура некоторое время помолчала.
— Оставь его. На время.
Фигура в алом балахоне убрала когтистую руку. Кто были эти двое и откуда взялись, Сергей не знал, но чувствовал в оранжевом нечто очень знакомое, словно он когда-то уже встречался с этим существом… или духом?
— Эй, ты забыла себя! — оранжевый остановил уходящую Смерть.
Фигура в алом оглянулась и рванула сверкающую нить. В груди у Сергея холод тут же пропал, зато теперь разлился огонь. Парень попытался разодрать пальцами левую сторону груди, чтобы утихомирить выжигающую боль, а нереальное окружающее поплыло перед глазами. Фигура в алом, карикатурный оранжевый тип, серое «нечто», где они втроём находились, всё это завертелось в бешеном хороводе, центром которого была обжигающая боль в груди.
Он закашлялся и содрогнулся от судороги в сведённых мышцах. Открыв глаза, увидел перед собой игольчатое инопланетное растение, а на земле лежала стреляная гильза, из которой остро несло гарью суперпороха. А, может, суперпорохом воняло вовсе не от гильзы? Уж слишком силён запах. Неподалёку лежал мёртвый мужчина, невидящие глаза которого уставились куда-то в небесную высь. В том, что он мёртв, Сергей не усомнился — «скорпионы» от души постарались, кромсая его тело и оставив нетронутым только голову. Сергея замутило от этого зрелища, он поспешно отвернулся. И наткнулся взглядом на изуродованный труп ящера, располосованный клешнями каналли и с рваными дырами на теле от разрывных пуль. Чешуя его была обычного болотно-зелёного цвета, без радужной окантовки.