– Слышала я, что на базарах вещи нелюдей встречаются, – говорила старуха, понимая сына и двух невесток. Не могла она сына поделить на две половины, прогнать спасительницу не смела. Покорила её беловолосая лисица, на дьявола была не похожа. А как превращалась в лесное божество, так вообще затмевала всех. – Постройте деревню общую и замок заложите. Так не покинет лес Гордон, но сможет детей видеть своих, а они – его, а люди станут привыкать к нелюдям. И, возможно, не пойдут более огнём и мечом рубить вас.
Не давала согласие Лю Ма, это должен был решить весь народ восточный, могла лишь подумать и посмотреть границы, да на людей посмотреть. Но пообещала она, что письмами могут обмениваться любимый с замком.
.
.
Закладывались вещи, инструменты в сундуки. Закупались ткани для платьев Лю Ма, чтобы по лесу могла гулять и птицей, и лисицей, и человеком.
Отец наставлял своих детей, просил жить в мире, иначе они закончат так, как Мор.
Запрягли коней, во главе красовался огненный. Провожали домашние Гордона и его женщину, надеясь на скорое строительство деревни.
И покинула пара людей на время.
Часть 3
Проплывают облака по летнему небу Востока. Преет травушка, а на ней лежат животные, не в силах справиться с жарой непроглядной. Развалились они пузами к верху, мурчат, наслаждаются теплом, которое убавится с падением багровых листьев. На поляне зелёной, в травах высоких и сладких на вкус, лежат два лиса. Один пепельный, второй – белый. Первым был человеком, а второй – лицунэ. Лежали они, вздыхали, ждали, когда солнце перевалит за четыре вечера и можно продолжить строительство дома, где бы уместились и лисята, и люди. В большом доме с большими ставнями и широким двором, в отдалении от клана, где рядом и поля, и речка, где по прямой дорожке можно дойти до центра селения. Где во дворике будет срублены качели, о которых мечтала лисица, увидев такие у крестьян; на них дети катались и взрослые, вверх взмывали, как птицы.
А в доме будут множество комнат, для детей, для лис, спальня супругов, большой зал, соединённый с кухней, а там будет заложена большая белая печь, что будет наполнять теплом зимы. Где в ямах будут погреба. Думал человек об устройстве сыродельни, коптильни; не хотел он есть лишь одно сырое мясо или рыбу. Для этого нужно были чертежи и инструкции – посылал он письма в замок, общался так со семьёй. Не позволяла пока лисица приходить в лес, поэтому строить человеку приходилось одному вместе с теми лицунэ, заинтересованные таким крупным строительством. А пока стояла жара, они дремали, любили друг друга по-лисьи, и по-человечьи. Выторговала у вод обращения лицунэ волшебство для возлюбленного, чтобы он был и человеком, и при желании в лиса превращался – нравились ей мужские руки. Мурлыкала, когда Гордон пальцами ласкал за ушками Лю Ма.
Когда приходила беда – крупный пожар, наводнение или скандал – лисица подрывалась, оборачивалась в определённую сущность и могла пропасть на пару часов, а то и на неделю. В это время мужчина не находил себе места. Не мог толком есть и спать, ждал лисицу, чья шёрстка позеленеет от тины, чьё тельце могло заиметь много синяков после драк или обгореть во время спасения жителей Востока от пожара.
Самым страшным явлением для леса являлся необузданный огонь, приходящий после молний, осколков солнечного света и по неосторожности нелюдей. Тогда на тушения собирались все птицы и животные, они подбирали воду из рек, рыли рвы и помогали скрыться от движущегося огня молодняку или старикам. Впервые увидев это зрелище, мужчина и восхитился, и ужаснулся.
Горела осень. Горел лес. Огромные тёмно-бардовые языки пламени пожирали вечные деревья, проходили по чёрным венам и сжигали залежи торфа. Такого пожара по словам зверей не было двести лет. Когда только просачивался мерзкий дым тяжёлыми клубами Лю Ма жалась к любимому и сладко посапывала. Но вот – засвистели птицы, затрещала кора: очнулась лисица, вскочила на лапы и, не спрашивая мужа, даже не окинув его взглядом, нырнула на улицу.
– Лю Ма! – крикнул Гордон в ужасе, видя, как за несколько километров на тёмном звёздном полотне неба разгорался дьявольские огненные цветы. Птицы, звери, нелюди – все неслись подальше от пожара, боясь оказаться в объятии яростных огней, выжигающих дотла. И только Лю Ма да её сородичи бесстрашно обратились в птиц, мощными крыльями достигли небес и стали смотреть на горящую местность.
– Соберите всех. Мы обязаны потушить этот ужас! – рычал белый сокол. – Те, кто на земле, роют рвы и очерчивают пожар, – приказывала хранительница, голося по всем Восточным пространствам, подхватывали слова лицунэ и распространялись. – Те, кто в небе, летят к водоёмам, берут воду и за мной!