Пересекались взгляды мужской и женской особи. Осторожничали они, а под ночь всё равно Лю Ма укладывалась под бок и сладко-сладко засыпала, а во сне дёргались её остренькие ушки, грудка вздымалась. Плюшевая, ненастоящая, пришедшая из сказки. И живёт в какой-то норме, с низкими потолками, в частично врытой в землю, с местом для костра, по трубам деревянным которым шёл дым на улицу, а что говорить о других ямках, где складировались вещи? Не о такой жизни мечтал человек, слишком убогой представлялась. Для такой красавицы-лисы подошли лишь бы королевские покои со взбитыми перинами, обильным питанием и частыми прогулками по садам! Её бы расчёсывали, чесали брюшко ласково и любовались резвостью, когда она будет прыгать за бабочками и развлекать народ.
Что за тёмные мысли бродили в голове лиса! Он представлял оборотня как домашнего обласканного зверька, которого в любой момент можно навести. Лучшего из псов, умного, как коня, сердечного, как ангела.
“И как мне тебя отблагодарить за спасение? Из-за меня у тебя появились раны. В буреломы ходила за лекарством?”, вспоминал и слова лекарки лис, и сетовал на судьбу, и любовался формами молодой девушки, приходящей по ночам видениями. Так близко. Так прекрасна.
Засыпал он под сопение лисички.
Проснулась Лю Ма, потянулась, встала на четвереньки и вновь принялась поить спасённого. И всё ей казалось не таким! Большим, тёмным и сырым. Земля твёрдая, пальцы слишком длинные, да и кончика морды не видно. Оглянулась Лю Ма и опешила; ни хвостика, только белая кожа.
– Я полысела, вот ужас! – и побежала галопом из норы, прямиком к мудрейшим. И бегала с болью, ноги бились, а это были колени.
Медленно бежала, плакала и просила сказать, что происходит с ней.
Выходили лисы, принимались за дрожь, восклицали, поражались, чуть ли ни в обморок падали.
– Человек!
– Человек!
– Лю Ма имеет форму человека!
Шёпот лисов подхватил ветер и разнёс неожиданную весть по окружающим территориям.
Хранительница леса приобрела ещё одно воплощение, но какое! Впервые за время существование лицунэ они стали людьми, и этот знак можно было трактовать по-разному, а пока Лю Ма бежала по клану, кидалась к старцам и показывала на себя.
– Что со мной? Кто я?
– Ты человек.
– Человек? – с ещё большим ужасом произнесла Лю Ма. – Что за бесполезное воплощение?
– Не говори так. Каждое на что-то дано, а потому смирись и научись пользоваться жизнью, как человек.
– Человек? Не хочу. Не буду. Это – дрянные существа.
– И ты дичь бьёшь, и они стреляют в неё стрелами, – резонно заметил старый худой лис, часто видевший человека и гонявший с Востока. – Судьба твоя с судьбой людей будет тесно переплетена. Прими же это с достоинством и не накликай на нас беду.
– О, что мне делать? Что мне делать? Я человек… – и слезинки засверкали по щекам Лю Ма.
– Для начала на двух нижних лапах научись ходить, брать в верхние предметы – пригодится это умение. И прикройся чем-нибудь. Люди не имеют шерсти, им она заменяет тряпки, иначе замёрзнешь или сгоришь от солнца, – произнёс старик и попросил накрыть Лю Ма простынкой, обтянуть под подмышки и пустить ходить как человек.
Падала она на лис, помогающих удержаться на ногах, шли вместо с ней, хохотали. Маленькие лисята просили поднять в воздух, погладить по загривку. Молодняку понравился новый образ Лю Ма, а старики недобро посматривали на неё да в сторону норы хранительницы, приговаривая: “Не просто так человеком стала. Чужак в этом виноват. А не али он сам оборотень или лазутчик? Лекарка говорила, что скрытое содержится за личиной меха…”. Однако боялись подойти ближе, чем на двадцать метров от жилища Лю Ма. Понимали, к чему ведёт связь единственной Ма. Нашла своего, грудью защитит, если обидят, а потому действовать нужно осторожно, когда он сам выйдет и расскажет.
.
.
Пригревало солнце зелёную поляну, прямиком за жилищем Лю Ма. Стояла невыносимая жара, а там, на пригорке, ветер поддувал, тихая тень крон тысячелетних древ скрывала от дневного светила. Развалились, кто на животе, кто подле целая свора маленьких лисят, всем было до шести лет. Слушали они рассказы старшей сестрицы, о том, как мир устроен, легенды сказывала Лю Ма, где-то пела, а сама наслаждалась лисица свободой и привольным житьём. Всё ждала, когда выйдет из тени почти целенький истинный. И задремала, разморившись.
Вошкались лисята на Лю Ма, утыкались в белую шёрстку. В полумраке, в полусвете, в тепле и нежности на зелёных травах – такую застал лис. Безмятежная спасительница, которую обожали на Востоке, являлась картиной гармонии и любви. И закололо что-то в сердце у обращённого человека, забилось. И показалось, что не в силах уйти из этого леса, потому как приковала лисица к себе. И горько, и радостно. И больно, и сладостно.