– Тогда почему?..
– Тебя любят. Любовь оберегает, даже если она трагична и болезненна. Но это выше наших сил. Мы не можем отказаться от любви, пока ни умрём, а мы, лицунэ, не позволим от тоски и неразделённого чувства погибнуть Лю Ма. Она – наша драгоценная. Если обидешь, мы проследим весь твой род и пойдём с войной. Весь Восток ополчится на человека так, что со свету изничтожит, и мы будем правы, – закончил старейший рассказ.
Угрозы, просьбы – всё перемешалось. Лиса не привязали, не приставили охрану. Он был свободен, но не мог уйти, потому, как лисы не врали. Они возьмутся и за него, и за семью, и за человека, если оставит Лю Ма – ту обращённую девушку, спешащей к валунам, распушённая и готовая защитить его от стаи.
В несколько прыжков она достигла лисов, с шипеньем мягким ударом оказалась на земле и оглянулась.
– Что вы делаете? – спросила она, закрывая хвостами лиса, а тот удивлялся этой возникшей связи между ними. Совсем не знала Лю Ма, а была готова охранять, бдеть и биться. – Я должна была сама спросить. Первой.
– Был уговор. А теперь мы оставим его. Ещё не конец, лис, мы обязаны поговорить после, а пока располагайся в нашем клане. Мы всё покажем и расскажем, – и стая самцов исчезли в лес, оставляя посреди камней лишь Лю Ма и лиса.
– Как тебя зовут? Ты умеешь говорить? – добрый тон. Горящие глазки. Белая лисичка обходила спасённого, рассматривала сильные лапы, которым требовалась тренировка.
А лис боялся… боялся раскрыть правду.
– Не молчи, прошу, – взмолилась Лю Ма, смотря на понурого оборотня.
– Я не знаю, что сказать.
– Ответь на вопросы.
– Почему ты спасла меня?
– А как иначе? Ты был ранен. В жителя Восточных земель угодили человеческие стрелы, в его теле обнаружился неизвестный яд…
– А если… я не житель этих земель?
– Ну и что? Тебя же обидели. Преследовали, атаковали и хотели смерти.
– А если я преступник, урод, мразь, убивающая налево и направо – и в этом моё наказание?
– А ты веришь в это? Я нет, – за наивной маской, полной доброты и милосердия, скрывался тонкий ум лисицы, призванной защищать пространства. Она виляла хвостиком, игралась как дитя и могла часами находиться под светилом, пока на животе лежат лисята, но Лю Ма оставалась хранительницей, обученной всему, верной своим принципам.
Совестливо стало человеку, пожелавшего сделать из неё домашнего зверька. Перед ним действительно стояло разумней людей существо, сотканного из благородства, любви и тысячи достоинств. Ангел, сошедший из сердца Бога и обративший внимание на него, тёмного, неудачливого и поверженного.
“И что делать мне? У меня остались на той стороне дела, я не могу оставить и не могу не остаться”, сложные дилеммы были у лиса. Он мог воспользоваться силой любви и ускакать, вложить хрупкую надежду на возвращение. Она станет ждать! Смиренно и послушно. А после умрёт от тоски, не дождавшись.
Жалко было лису, желал отбить от себя, очернить, но не сумел. В него уже верили.
Пятнадцать хвостов разлетались с поднявшимся ветерком. Ловкая лисица прыгала с дерева к дереву, спускалась на землю. И всё показывала, рассказывала. Провожала по широчайшему ареалу обитания. Царство лис состояло из озёр, лесов, начала горных цепей. Указывала на жильё отшельников, поселения маленьких видов, которые и шишки собирали, и рыбку разводили в водоёмах небольших, строило плотины на реках. Всё жило. И феи, и звери, и водиницы, ласкающие песнями своими слух. Любили водиницы новеньких и интересных собеседников. Обещали в водные шахматы сыграть, принять участие в водных баталиях на кувшинках, посетить земли подводных миров. И всё отлично было от человеческого мира. Каким ограниченным казался дом лису, где ни тела показать, ни рассмеяться, ни пошутить, где за вольнодумство садят и казнят, где возбранялась сильная любовь. Царство Божье виделось лису.
“А не умер я? Не верю, что всё тут так спокойно и гармонично, что здесь нет тяжёлый законов?”
– Правила у нас есть, соблюдаются у нас чётко. С войной по кланам не ходим, вырезаем зачинщиков драки.
– Почему?
– Если останутся обиженные родственники, не станут ли мстить?
– И много у вас было войн?
– Были, но о всех не рассказывают нам, чтобы не помнили и не злились. Жизнь ценна. Мы понимаем, когда ты ешь, растишь, но когда воюешь за бескрайнюю землю и хочешь напасть на чужой клан – будь готов ответить, – а потому на Восточных пространствах мало было войн. Кланы боялись уничтожения. Они могли недолюбливать, устраивать стычки, могли происходить смертельные конфликты, но если это перестало в битву с целью изничтожить, то тут уже смерть наступала на смерть.