Хьюго весь напрягся. Ведь поначалу человечек действительно был только его и ничей больше. Хьюго так долго надеялся на чудо, так ждал весточки от отца…
Но случись это, Хьюго всё равно остался бы несчастным, одиноким ребёнком. Нет, он получил гораздо больше, эта игрушка привела его к старому лавочнику, к Изабель, к Этьену… И его, Хьюго, тайна перестала быть такой уж страшной. Наоборот, случившееся с ним превратилось в захватывающее приключение. А стена, отделявшая его от мира, вдруг разом пала.
Хьюго рассказал Изабель всё без утайки: и про отца, и про музей, и про чудесную находку. И про пожар, про своё горе… Про дядюшку, про вокзальные часы… А рассказав, ему сразу стало легче: словно все детали механизма спешно заработали, часики ровно затикали, а чувства легко облеклись в слова…
Когда Хьюго закончил свою исповедь, Изабель, немного помолчав, сказала:
– Спасибо тебе.
– За что?
– За правду.
– Слушай, Изабель, ты можешь завтра после школы прийти в лавку?
– Но ведь она закрыта.
– А ты всё равно приходи. У меня есть идея.
Цель
На следующее утро Хьюго открыл магазинчик и приступил к торговле. Он во всём старался подражать папа Жоржу – заводил сразу по несколько игрушек и выставлял их на прилавок, приводя детишек и их родителей в полный восторг. Хьюго даже пытался кашлять, как Жорж Мельес, хотя у него это не очень-то получалось.
Потом, когда уходил поезд, забирая пассажиров, наступало временное затишье, и Хьюго маялся от безделья. Из-за больной руки он не мог заняться ни починкой, ни рисованием. Он пытался представить себе, что чувствовал Жорж Мельес, человек-легенда, прозябая в этой крошечной привокзальной лавке. И какие обстоятельства привели его сюда? Но Хьюго был уверен, что папа Жорж любил свои механические игрушки и тосковал по своему человечку…
Пришла Изабель. Она деловито поправила повязку на руке Хьюго и уселась за чтение «Мифов Древней Греции».
– Ты читаешь эту книгу уже, наверное, в сотый раз, – заметил Хьюго.
– Ага, время от времени перечитываю. Мсье Лабиссе всегда держит для меня свободный экземпляр. Хочешь, почитаю вслух?
– Валяй, – кивнул Хьюго.
И Изабель начала читать. Про гору Олимп, про чудовище Химеру и про сказочную птицу Феникс…
Хьюго мысленно порадовался: кое-что из школьной программы он всё ещё помнит, ведь он тоже проходил мифы Древней Греции. А вот легенду о Прометее он слышал впервые. Прометей вылепил из глины людей, а потом похитил для них огонь с горы Олимп, чтобы те не погибли от холода. Ну вот, оказывается, даже легендарные личности могли позволить себе что-нибудь да украсть, для благого дела конечно. Совсем как он, Хьюго…
И тут мальчик вспомнил картину из библиотеки Академии киноискусств. Мотив её перекликался с легендой о Прометее. На полотне был изображён мифический персонаж: словно зависнув между землёй и небом, в вытянутой руке он держал огненный шар. Другая его рука тоже была вознесена к небу, и от неё шёл поток света, который очень напоминал луч, исходящий от кинопроектора. Иначе зачем было вешать такую картину в Академии киноискусств?
«Значит, это и есть Прометей, дарящий людям кино…» – мысленно заключил Хьюго.
Хотя Хьюго и сравнил себя с Прометеем (он ведь крал детальки, чтобы спасти человечка), ему бы не хотелось быть прикованным к скале и чтобы орлы выклёвывали его печень. Да и вообще – как сложится его дальнейшая жизнь? Неужели его мечты не сбудутся? Ведь бывает, что у взрослых мечты не исполняются. Взять хотя бы Жоржа Мельеса. Что-то такое случилось, раз жизнь его пошла под откос?
Изабель читала, не прерываясь. А Хьюго успевал следить за повествованием и думал о своём. Взгляд его неожиданно упал на часы напротив лавки. Большие бронзовые стрелки медленно ползли по циферблату… И Хьюго вдруг с ужасом осознал, что очень скоро все часы на вокзале из-за него могут остановиться…
Хьюго пошевелил пострадавшими пальцами и болезненно скривился. «Да, с такой рукой каши не сваришь».
Когда Изабель закончила чтение, Хьюго вытащил из стола синюю мышку и показал её Изабель.
– Что это за мышь? – удивилась она.
– Всё началось с этой синей мышки, – сказал Хьюго. – Я хотел её украсть, а твой дедушка меня схватил. Мышка упала, и я её раздавил. Позднее, когда папа Жорж взял меня на работу, он заставил меня её починить. А теперь почему-то хранит в столе.
– Думаю, он к тебе привязался, – сказала Изабель. – Это похоже на то, как он хранит мои детские рисунки. Потому что любит меня.