И все-таки оказалось, что Ольга ничего не знала.
Она не знала, что можно любить и понимать, что ты любима, хотя тебе не сказали об этом, — наоборот, капитан рассказывал ей только о своей семье и двух дочках-близнецах, учившихся в Казани, в седьмом классе. Она не знала, что можно испытать такое чувство счастья, какое она испытала, когда капитан однажды — только один раз! — поцеловал ей руку.
Но рана капитана стала заживать, и его отправили в тыл.
Ольга получила от него два письма. Потом письма перестали приходить. Больше она о нем ничего не знала.
И она снова стала такой, какой была раньше, угловатой, некрасивой женщиной с решительной походкой и большим добрым лицом.
И уже никто не говорил ей, что она красива. А те, что только поступили в госпиталь, даже и не знали, что это с нею было.
И снова, как раньше, у нее был только Сережка.
Он стал взрослым, он ушел на войну, так же как и она, Ольга. Она не надеялась, что брат окажется где-то поблизости: жизнь не баловала ее удачами. В глубине души у нее была смутная надежда, что Сережку пошлют хотя бы в ту же армию. Но его отправили на другой фронт.
Он писал сестре часто, короткие, успокаивающие письма. Так же коротко он сообщил о первой своей боевой награде — медали «За отвагу». Гордость переполняла Ольгу; во время вечернего обхода она, не удержавшись, сказала дежурному врачу:
— Вы знаете, мой брат получил медаль «За отвагу»!
— Поздравляю, — сказал врач вежливо и добавил, помолчав: — А насчет Сторожука я давеча был прав, сестра! У него начались явления желтухи. И анализ плохой. Переведите-ка его в третью палату…
И вдруг вести от Сережки перестали приходить.
В ту пору по всему фронту началось наступление, госпиталь перебросили в другой пункт, и Ольга утешала себя, что армейская почта не справляется с пересылкой. Но время шло, и Ольга по-прежнему не получала ответа на письма.
Тогда она написала командиру части, в которой был Сергей. Ответ не приходил долго. Наконец ей передали толстый конверт. Еще не вскрывая его, Ольга знала, что в конверте лежит горе.
Она увидела свое последнее письмо к брату. Его вернули нераспечатанным. В тот же конверт был вложен листок: командир части сообщал, что гвардии рядовой Сергей Лисичанский погиб в бою.
Ольга не поверила.
Она начала писать всем: его товарищам, в штаб, в дивизионный госпиталь, где у нее были друзья… Спустя некоторое время ей сообщили, что Сергей пропал без вести. И снова она не поверила: как это Сережа не подаст вести о себе?
Не веря, не сдаваясь, Ольга разыскивала брата. Закончилась война, а Ольга все продолжала его искать.
И наконец нашла.
Сергей лежал в больнице в маленьком чешском городке. Ольга добралась туда. Когда она вошла в палату, брат повернул к ней сухие, блестящие глаза. Он смотрел куда-то сквозь нее, будто она была стеклянной. Потом Ольга увидела, как эти незнакомые глаза чуть сузились, почерневшие губы дрогнули, углы их тронула слабая улыбка, и брат сказал еле слышно:
— Здоро́во…
Как он был худ, господи, как худ!
Он лежал на кровати, плоский и легкий, как срезанная травинка. У него была высокая температура, с ознобом, с тяжелой одышкой. Четыре месяца в состоянии сепсиса…
Ольга узнала всю историю брата. Того, что Сергей успел пережить за свою короткую жизнь, хватило бы на несколько человеческих судеб.
Тяжело раненного, его подобрали немцы. Он был в фашистском лагере, бежал, пробрался в горы. Там он разыскал партизан, был принят в партизанскую чехословацкую бригаду, дрался с фашистами. Потом его снова ранило, и товарищи оставили его вместе с другими тяжелоранеными в деревне у крестьян. После освобождения Чехословакии Советской Армией Сережа оказался в больнице в этом городке.
Рана была очень тяжелой, и вдобавок в груди остался осколок, внедрившийся в легочную ткань. Вокруг осколка образовался гнойник. Четыре месяца в состоянии сепсиса…
Сергей умирал, и Ольга понимала это. Его надо было немедленно оперировать. Но в маленькой больнице ни один хирург не решался делать операцию на легком, да еще при таком состоянии больного.
Оставив брата, Ольга поехала в Прагу. Она надеялась разыскать главного хирурга армии, которого хорошо знала. Но оказалось, что главный хирург вылетел в Москву, а госпиталь эвакуировался.
Везти Сережу в Москву? Но как? Он не выдержит дороги… Сережа умирал, и сестра понимала это. Странные и горестные видения обступали ее, она видела температурные листы у госпитальных коек, грозную кривую сепсиса, такие же, как у Сережи, блестящие, лихорадочные глаза и этот тяжелый озноб, одышку, почерневшие, обметанные губы… Сережа был уже не с ней, а с ними. Он был с ними, стоящими у последней черты. Он уходил от нее все дальше с каждым часом, с каждой минутой. Что могла она сделать? Война закончилась для всех, кроме нее. Для тех, чьи близкие умирали от ран, нанесенных на поле боя, война еще продолжалась.