— А с другой стороны… — сказала Катя мечтательно и вздохнула в темноте. — С другой стороны, я думаю: вот она приезжает, поднимается на крыльцо и сразу видит нашу терраску и Лешку! Я, Сережа, не пристрастная мать, я тебе прямо скажу: лучше Лешки нет ребенка на свете. А наша терраска? До того она славненькая, аккуратная, вся в винограде… Что-что, а насчет терраски я спокойна. Как ты думаешь, Сережа?
— Вот разбудишь Лешку, он тебе покажет терраску. Разгуляется, и не уложишь потом. Спи, Катя, спи… Ведь мне завтра рано на аэродром. Спи, маленькая.
Катя осторожно перевернулась на другой бок; было слышно, как она ткнула кулаком в подушку. Повертевшись еще немного, она наконец притихла. Спустя несколько минут Сергей услыхал, как жена задышала ровно и спокойно.
Теперь не спал он один.
Он лежал на спине, смотрел в темноту и думал, как завтра встретит на аэродроме Миладу. И при одной мысли об этом его охватывало такое волнение, что ему хотелось встать, закурить папиросу, выйти на улицу, ехать на аэродром сейчас же, немедленно…
Как выглядит Милада? Очень ли постарела за эти годы? Она писала ему часто, но вот наступала зима, и письма становились совсем другими: редкими, лаконичными, усталыми… Что-то происходило с нею каждую зиму, когда она оставалась совсем одна в большом доме, в безлюдных холодных комнатах, где лишь в спальне топилась маленькая, облицованная кафелем печка. Зимние ночи слишком длинны для человека, пережившего то, что пережила она.
Сергей читал эти письма, написанные знакомым крупным косым почерком, и представлял себе запорошенный снегом мертвый сад, ночную тишину в доме, задыхающееся бормотанье старенькой помпы в кухне, стакан с недопитым кофе, остывший на столике у кровати, бессонную лампу под абажуром… И ему становилось так тревожно, словно обо всем этом рассказывала ему, жалуясь, Милада, а не придумывал он сам, читая короткие, сдержанные строчки письма.
Но наступала весна, возвращалось тепло, становились длиннее дни, и Милада оживала, как оживает растение. Письма ее становились другими, — пространными, полными новых планов, новых рассказов и затей…
Уже несколько лет Сергей откладывал деньги, чтобы пригласить Миладу в гости. Собственно, для того, чтобы она приехала просто погостить, денег надо было не так уж много. Но он вспоминал, как однажды она обмолвилась, что ей хотелось бы побывать в Таджикистане, встретиться с местными врачами, сделать доклад о своем методе борьбы с пендинской язвой… «Пусть поедет в Таджикистан!» — решал он и откладывал деньги в конверт.
«Она так любит искусство…» — думал он спустя некоторое время. Сколько интересного и удивительного рассказывала ему Милада о дворцах и соборах Италии, о сокровищах Лувра, о магической красоте Парфенона… «Пусть поедет в Ленинград, побывает в Эрмитаже…» — решал он и засовывал деньги в другой конверт.
«Но ведь ей надо обязательно поехать в Москву!» — рассуждал Сергей позже, рассматривая свежий номер московского иллюстрированного журнала. «Как же так: быть у нас и не посмотреть спектакли Художественного театра, не побывать в Большом театре на балете?» — говорил он Кате, совершенно забыв о том, что сам-то ни разу всего этого не видел. И, аккуратно отсчитав деньги, клал их в третий конверт — на поездку Милады в Москву.
Неожиданно для Сергея ему дали на работе денежную премию. Он прибежал домой, не помня себя от радости. Практичная Катя, пока муж выкладывал на стол деньги, уже успела подсчитать, что она купит для дома, для Лешки.
— Пожалуй, еще останется тебе на новый костюм… — сказала она счастливо.
Сергей в изумлении уставился на нее.
— Ты с ума сошла, Катя! — сказал он. — Какой костюм? При чем тут костюм? Теперь она сможет поехать в Крым, — неужели ты сама не догадалась?
Сейчас, лежа в комнате, наполненной сонным дыханием, Сергей вспомнил этот день, вспомнил, какое растерянное, детски-жалобное лицо стало у Кати, и ожесточенно потер рукой подбородок. «Молодец все-таки Катерина! — подумал он. — Слова мне не сказала…»
Ох, Катя, Катенька, Катерина… Вот уже три года, как она стала его женой. Он вспомнил, как встретил ее первый раз.
Тогда он только начал работать на шахте «Калиновка», механиком авторемонтного завода.
Он пришел на автобазу, надо было срочно поехать за запасными частями. Не глядя, он сунул распоряжение в окошечко диспетчера.
— Ни одной машины сейчас нет, — сказал из окошечка простуженный мальчишеский голос.
— Опять нет? — рассердился Сергей. — Когда уже наведут у вас порядок?