Издав непонятный возглас, сразу угасший внутри меня, потому что губы не позволили ему вырваться наружу, я качнулась. Похоже, к нам с Дакотом одновременно пришло одинаковое воспоминание, потому что его переносица вспыхнула, и он, выдернув руку из сплетения моих, спрятал ее за спину.
– Извини…
– Бесконечные извинения утомляют, Эксель, – процедил он, едва разжимая губы, будто боясь сказать что-то лишнее.
– Нет, это необходимо. – Я, волнуясь, приложила пальцы к вискам и чуть надавила на них. – Мне следует извиняться, пока этому миру не придет конец. А если осмыслить поступок полностью, то станет легче и тебе, и мне.
– Не дури. – Дакот предостерегающе поднял раскрытую ладонь, пытаясь остановить поток слов. Но меня уже несла вперед свирепая волна отчаяния.
– Не имея на то морального права, я вторглась в твое личное пространство, практически заставила тебя сделать то, что ты не хотел. И что самое худшее, я осознаю, как тебе это было неприятно!
– Неприятно?
У меня перехватило дыхание от внезапной смены настроения Дакота. Перемена чувствовалась отчетливо, будто была материальной, как капли дождя, окропляющие щеки и скатывающиеся по коже.
Не успела я и глазом моргнуть, как уже была прижата к каменной стене лавки. Правый кулак Дакота уперся в исчерченную трещинами поверхность над моей головой, левая рука перекрыла мне путь отступления с другой стороны. Медленно приблизившись, будто делая отжимание от стены, он нагнулся, чтобы наши лица были на одном уровне, и без единого оттенка эмоций в голосе поинтересовался:
– Почему ты решила, что мне это было неприятно?
«Святые Первосоздатели! К чему он клонит? К чему? К чему? Первый раз вижу его таким отстраненным, но в то же время сосредоточенным».
– Потому… – Я с трудом сглотнула накопившуюся во рту слюну, успев спасти горло от полного высыхания. Казалось, что еще чуть-чуть и изо рта хлынет пустынный песок. – Потому что… неприятно. – Отвернувшись, сосредоточила взгляд на светлых волосках на его запястье. – Ужасно, если без твоего желания до тебя дотрагиваются. Так.
– И почему же ты решила, что мне было неприятно? – с нажимом повторил Дакот.
– Знаю, знаю, знаю, что физиологически данный процесс всегда приносит удовольствие, – паникуя, я отчего-то начала тараторить. – Поэтому оценка «приятно-неприятно» здесь не уместна. Однако…
Прерывая меня, Дакот цыкнул и уронил голову, коснувшись макушкой моего подбородка.
– Да ты, верно, издеваешься.
– Нет! – пискнула я.
– Оцениваешь нечто настолько личное со своей позиции псевдоученого. Возомнила себя невесть кем…
– Нет, Дакот, я всего лишь хочу сказать, мне очень жаль, что тебе пришлось терпеть мои прикосновения. – Выпалив это, я шумно втянула носом воздух. – Даже если, в конце концов, это принесло удовольствие.
Дакот поднял голову и очень долго смотрел на меня, как будто в ожидании чего-то иного, а затем пробормотал:
– Ты такая бесчувственная, Эксель.
– А? – Я просто-напросто опешила. Неужто моя попытка извиниться с самого начала была одним сплошным фарсом? – Бесчувственная?
– Столь любимые тобой эликсиры заставили меня потерять контроль. – Над головой раздался хруст костей – Дакот с силой сжал кулак. – Признаюсь, ненавижу терять контроль. Да еще так внезапно.
Его пальцы коснулись моих волос на макушке. Я обратилась в неподвижное каменное изваяние, терзаясь сомнениями – стоит ли ему позволять это делать? Может, необходимо оттолкнуть его руку?
– Мне было приятно. Там, у изгороди.
От таких откровений мои уши запылали.
– Потому что эффект эликсиров слишком силен.
– Допустим. – Пальцы Дакота нырнули в неприглядную густоту моих волос, слегка лаская кончиками кожу головы. – А еще мне было вдвойне приятно от твоего присутствия. Твоих прикосновений. Твоего дыхания.
«Опасно! Опасно! Опасно!»
– В тебе говорит остаточный эффект эликсиров. Я наблюдала воздействие «Шато» на мысли и чувства Нэнни, девушки Квина, в ее сознании, и, поверь, он подобен шторму.