– Неожиданно. – Перышки радости защекотали внутренности живота. – И представить не могла, что именно этот набор трав станет популярным.
– А я могла. – Руара с притворной суровостью погрозила мне пальцем. – Не отлынивать. Шустрее, шустрее.
– Схожу за травами.
Успех на миг перекрыл гложущее чувство вины, и в самом что ни на есть приподнятом настроении я зашагала по коридору, расположенному за дверью позади стойки. Хозяева экономили светоч-камни, поэтому в коридоре господствовал абсолютный мрак. Ориентируясь по собственной памяти, я нащупала слева дверную ручку и, держась за нее ради равновесия, толкнула дверь плечом.
Необходимость задержки дыхания отпала сама собой. Небольшое помещение, которое я легко могла пересечь за пять шагов, а до стен дотянуться, просто разведя руки в стороны, встретило меня прохладной свежестью. Дакот успел проветрить помещение, но так и не сумел избежать губительных паров моих эликсиров. Я бросила быстрый взгляд на маленький столик у стены, а затем на пол. Ни одного осколка. Прибрал за собой.
Зубы потянулись куснуть внутреннюю сторону щеки. Выходит, самая плохая здесь я.
Возвращение в коридор сопровождалось бурными мысленными поисками оправдания себя любимой. Тщетно. Один из основополагающих уроков отца звучал как «никогда не смей жалеть себя». Однозначно, Эксель Сильва нынче главный разбойник.
Легонько стукнувшись лбом о дверь основного подсобного помещения, где хозяева держали все свои запасы, я шагнула прямо в дневное сияние. Благодаря большому застекленному окну в потолке, трата светоч-камней на эту пристройку была упоительно минимальной.
– Надо же. – Мои брови поползли вверх от представшей передо мной сцены.
Около ближайшей деревянной балки, удерживающей потолок, стояла огромная бочка. Хотя любой бы на моем месте, скорее, обратил внимание на полногрудую деву, оседлавшую бочку, будто золотой трон.
Роскошные локоны Матильды ныне были заплетены в скромную, но не менее роскошную косу, ниспадающую по плечу и теряющуюся в складках юбки платья, которая, к слову, обнаружилась намного выше установленных границ приличия – где-то у талии. Острые оголенные коленки белели в лучах солнца и находились в весьма печальном отдалении друг от друга. Между разведенных ног местной искусительницы расположилась чья-то курчавая голова. Спустившись чуть ниже и проигнорировав не очень уж интересную спину, задрапированную атласным жилетом, взгляд натыкался на приспущенные брюки, щедро одарившие неожиданного зрителя в лице меня образом молочно-белых ягодиц – гладеньких блестящих, словно наливные яблочки.
Я старательно хлопнула дверью и неспешно двинулась к букетикам трав, висевших на веревке у боковой стены. Судя по всему, мой визит был преждевременным – процесс, так сказать, только начался.
– Ты не вовремя, неженка, – пропела Матильда, недовольно морща носик.
– Вижу.
– О Святые Первосоздатели, ох, нет, – запричитал обладатель наливных ягодиц, стараясь спешно натянуть брюки.
Любопытствуя, я всмотрелась в его лицо, то и дело в страхе поворачивающееся в мою сторону, и вмиг узнала Рональда – сына учителя из соседнего селения. Ему восемнадцать исполнилось буквально на днях. И, конечно же, Матильда тут же заловила мальчонку в свои сладкие сети.
– Не отвлекайся, – мурлыкнула Матильда, сжимая колени и накрепко удерживая голову юноши у себя между ног.
– Но здесь Эксель, – проблеял бедняга, роняя брюки и дергаясь, как бабочка в паутине, в попытке освободиться от захвата.
– Не обращай внимания на эту холодную господскую дурнушку. – Матильда сильнее сдавила Рональду голову и засмеялась звонким колокольчиком.
– Но… но… но…
– Не придуши мальчонку, Матильда. – Я сняла с веревки пару букетиков.
– Мальчонку? Он уже совершеннолетний мужчина. Да, душечка? – Девушка наклонилась и вцепилась ногтями в курчавую голову невезучего героя-любовника. Тот издал неясный возглас. – А ты, Эксель, говоришь, как старая дева. Мальчонка, мальчонка, мальчонка! Тебе ж самой только девятнадцать, а ведешь себя, как церковная старуха!