И самоё странное в этой ситуации то, что я испугалась больше не за свою жизнь, а за сон обитателей дома. В тот момент наказание за ночные прогулки мне было страшнее, чем увечья, полученные при падении.
Так вот, в ту ночь я опять очень долго смотрела на небо, черной тканью повисшее над головой. Потеряв счёт времени, я наслаждалась великолепным видом, что открывался передо мной. В тот момент я не заметила присутствие другого человека. Может я так сильно засмотрелась, что ничего кроме этого не замечала, а может Азнар освоил технику бесшумной ходьбы, но факт был в том, что заметила я парня лишь тогда, когда он дотронулся до меня, напугав до чёртиков. В тот момент я подумала, что рискую упасть вниз второй раз.
- Что ты тут делаешь? - уже тогда функция «чтение нотаций» работала у Азнара бесперебойно.
- Смотрю на небо, - я развела руками в сторону неба.
Парень нахмурился.
- Ты знаешь что будет, если Хранители об этом узнают? - он покачал головой. - По голове они тебя точно не погладят.
Я резко вскинула голову.
- Да какое дело Хранителям до меня? Я их даже ни разу не видела.
Вспыльчивость всегда реагировала молниеносно на внешние раздражители.
- Аня, - лицо Аза потемнело. - Ты часть их. Они чувствуют, когда ты находишься в опасности и беспокоятся...
Я закатила глаза.
- И бла бла бла, - мой голос звучал вызывающе. - Я тоже слушала эти лекции. Мы одной крови, одной плоти, одной нервной системы...
- Ты можешь хоть сейчас не возникать, - в голосе слышалась злость. - Ты хоть на секунду задумывалась, что бы ты делала, если бы они не выбрали тебя в ряды посланников? Ты представляешь, как бы тебе было одиноко?
Я категорично замотала головой. Опять он переходит на «если».
Больше всех его нотаций я ненавижу именно эту. Все эти вопросы - наводящие на душещипательную тему под названием «семья». Эта тема делает мне слишком больно.
- Ты опять начинаешь? - глаза против воли наполнились слезами. - Я каждый день думаю о том, как бы я жила без истинных знаний. Я каждый день, - мой голос сорвался. - Каждый день я думаю о том, что буду делать, если способности не проявятся.
Азнар хотел что-то сказать, но я не дала ему даже рта раскрыть.
- Я представляю, как окажусь одна на улице. Одна с этими знаниями, - звёзды растворялись в моих слезах. - Я сейчас не чувствую себя нормальной, а что будет потом?
Я украдкой вытерла слёзы.
- Прости, - я впервые слышала от него извинения.
На моём лице читалось удивление.
- Ты не виноват в том, что способности у меня не проявляются.
- Но я поднял эту тему, - он присел рядом со мной. - Прости меня, я больше не буду об этом говорить.
Я шмыгнула носом. Его слова немного успокоили меня, хотя где-то внутри ещё горели переживания.
Звёзды светили очень ярко. Как множество костров. Я ощущала себя на пикнике.
Иногда мы всем скопом выбирались на большое поле. Взрослые готовили мясо на решётке, много разговаривали и постоянно ругали нас. Стандартный набор поведения взрослого человека. А дети в это время искали палки и складывали из них множество маленьких кучек. Когда небо темнело, один самый быстрый ребёнок пробегал по полю и поджигал эти кучки. Всегда этим сильным и быстрым был Азнар. Он поджигал всё по очереди, перемещаясь так молниеносно и изящно, будто танцор. Я всегда смотрела, как завороженная на его «забег поджигателя». Всё аккуратно, точно, нет ни одной ненужной остановки, отсутствуют лишние движения.
И вот тогда, когда забег закончен, начинается самое красивое. Костры пылают в поле, словно звёзды на небе. Это зрелище невероятно ещё и тем, что всё под контролем. Я не знаю, как это получается, но нет ни единой искры. Просто пламя столбом. И затухают костры так же, как затухают звёзды. Медленно, невероятно элегантно.
И сейчас, глядя на небо, я пыталась высмотреть «затухающий костёр». От поисков меня оторвал голос напарника.
- Почему ты говорила о безумии? - он смотрел на меня, но я не могла ответить ему взглядом. Я была поглощена небом.
- Аня? - он потряс меня за плечо. - Почему именно безумие?
Я закусила губу, перебирая мысли в голове.
- Потому, что знания не всегда дают силу, как нас учили. Ты же знаешь, что меня нашли не сразу. И за время пребывания в семье, мне много всего объясняли. Про мир, про религию. А потом меня забрали, - всхлип вырвался раньше, чем я смогла его остановить. - Я умом понимаю, что вы мне говорите, но сердце не принимает этого. Оно верит лишь семье.