Анна оборачивается.
— Вы позволите навестить вас еще раз?
Это звучит почти как мольба, противиться невозможно, но у нее был целый день, чтобы прийти в себя и образумиться.
— Не думаю, что нам следует встречаться, доктор Стратерн. Но я обещаю, я внимательно прочту записи отца. Если найду что-нибудь интересное, я вам напишу.
Она поворачивается и идет к двери, а он остается стоять в темноте под дождем.
ГЛАВА 37
Пятая неделя осеннего семестра
В свободное время Клер читала «Тахиграфию» Шелтона в Интернете и пыталась расшифровать первые пятьдесят страниц дневника, которые она скопировала. Работала за столом в гостиной своей квартирки, разложив перед собой несколько распечатанных страниц шелтоновской книжки. Поначалу значки, которые использовались в ней, мало напоминали ей закорючки из дневника, и она боялась, уж не изобрела ли Анна Девлин собственный шифр, к скорописи Шелтона не имеющий никакого отношения. Но постепенно, как бы с неохотой, дневник раскрывал перед ней свои секреты. Прежде всего Клер нашла самые простые и очевидные слова: артикли, личные местоимения «я», «он», «она», «они», союз «и» — и записала их в тетрадку в том же порядке, что и в дневнике, а между ними сделала пропуски для еще не расшифрованных слов. Мало-помалу она стала улавливать сходные элементы между знаками дневника и шелтоновскими, и в ее тетрадке одна за другой стали возникать уже целые фразы.
То, что у нее получилось, было просто поразительно — иного слова и не подобрать. Действительно, книга, обнаруженная ею в библиотеке Рена, оказалась именно той, о которой говорил Робби Макинтош: журналом женщины-врача, которая работала при дворе Карла II. Записки Анны Девлин выходили далеко за пределы чисто медицинских заметок: на страницах дневника день за днем она фиксировала свои размышления, события повседневной жизни, встречи с самыми разными людьми, переживания, надежды и страхи. Дневник ее был не столь обстоятелен, как записки Пипса, но читать его было увлекательно. Когда Эндрю Кент заглянул к ней, чтобы узнать, как успехи, Клер уже вполне освоилась с шифром, и перевод медленно, но уверенно продвигался вперед.
— Это просто поразительно, — радостно сообщила она, — Невероятная находка.
— Находка-то находка, только, к несчастью, потерянная, — ответил он. — Мы с Ходди перерыли всю квартиру Дерека, но оригинал как сквозь землю провалился.
— Хотя его нет там, где говорил Робби Макинтош, дневник именно тот, он сказал правду. Анна Девлин была врачом. Она лечила при дворе Луизу де Керуаль.
— От какой болезни?
Он бросил взгляд на тетрадку Клер и увидел на верху страницы расшифрованную дату.
— Ну конечно, тысяча шестьсот семьдесят второй год. Король наградил ее триппером.
— Вы об этом что-то знаете?
— Это никогда не было тайной, даже в то время.
— И все же это пытались сохранить в тайне.
Клер быстро перелистала свою тетрадку к началу.
— Вот. Один из министров короля, лорд Арлингтон, практически похищает ее и привозит ко двору. Ее отец когда-то был придворным врачом и другом Арлингтона, но что-то там такое случилось… не знаю пока, что именно, она об этом не пишет. Она только упоминает, что отец ее умер и что она совсем не доверяет Арлингтону.
— Умница. А как звали ее отца? Доктор Девлин?
— Ее девичья фамилия Брискоу.
— Доктор Брискоу, — задумчиво повторил Эндрю. — Никогда не слышал. А про Осборна что-нибудь есть?
— Нет, пока ничего.
— А про Генриетту Анну? Про Сент-Клод?
— Ничего.
Эндрю, похоже, разочарован, и Клер захотелось его подбодрить.
— Но ведь я дошла только до восемнадцатого ноября. Осталось еще много.
Эндрю попросил дать ему почитать, что у нее получилось. Она подвинула к нему тетрадку и стала терпеливо ждать. Дойдя уже почти до конца, он слегка побледнел и вздохнул. «Наверное, читает про ампутацию», — подумала она.
Закончив чтение, он подошел к окну и помолчал, глядя на серое небо.
— Робби Макинтош говорил, что, по словам Дерека Гудмена, этот дневник — ключ к разгадке убийства Осборна, — произнес он, размышляя вслух, — Я понял это так, что Анна Девлин была посвящена в подробности этого дела и в дневнике прямо написано, кто именно убил Осборна и за что. Но что, если прямо об этом ничего не сказано? Что, если она касается этого как-нибудь вскользь, неявно или даже случайно?
— Вы хотите сказать, что Анна Девлин сама ничего не знала об убийстве Осборна?
— Вот именно.
— Да-а, — потрясенно протянула она.
Действительно, в таком случае разгадать загадку будет гораздо труднее.