— Привет! Я Элли, приехала из Голуэя посмотреть замок Хэккет. Я заплачу за экскурсию не волнуйтесь.
— Как вы приехали, мисс? Автобус ходит раз в сутки, машины у вас, я погляжу, нет.
— Автостоп, сэр. Хич-хайкинг. Меня подбросили. Слышали про такое?
Смотритель помотал головой.
— Неважно. Главное я уже здесь!
Вот так туристка. Страх на мгновение охватил Апельфера — он понял, что не успел сменить облик, и предстал перед гостьей босой, одетый в белый шелк вместо грубого твида. Но девица не удивилась. Она вложила в руку проводнику хрустнувшую купюру и решительно отправилась внутрь. Маленькие ноги девушки, обутые в мокасины, двигались так легко, что едва задевали палые листья. Апельфер не успел распахнуть перед туристкой двери — она сама ворвалась внутрь и замерла, пораженная ветхой, тающей красотой.
Двадцать поколений женщин Кирванов ткали дивные гобелены с дамами, рыцарями и чудовищами, двадцать поколений мастеров вырезали для господ мебель с пузатыми ангелочками и воинственными единорогами. Сэр Мэтью Кирван защищал королевство на море и привез в замок золотую маску неведомого божка — когда люди не видели, божок скалил желтые зубы и клянчил у Апельфера кровушки. Нет, мисс, он вас не укусит. Леди Шиннед Кирван была принята при дворе, и некий принц подарил ей отделанное аметистами зеркало — полюбуйтесь, любая девица в нем видит себя красивой. Старый Патрик Кирван прославился тем, что не мог усидеть на стуле — под тяжестью хозяйского зада ломались любые ножки. И хозяйка, леди Маргарет, заказала для него кресло из огромного пня — мощно не правда ли?
С Черной башни видны приморские скалы. Говорят, там в ноябрьские ночи можно услышать пение селки — тюлени-оборотни собираются, чтобы отметить приход зимы. В Горелой башне живет призрак веселой хозяйки замка — устав от бесконечных капризов старого мужа, она утопила рогоносца в бочке с мальвазией. Не волнуйтесь, мисс, призрак безобиден, он пугает только мужчин. Из Белой башни открывается вид на яблочный сад — особенно хорош он в апреле, когда яблони примеряют розовые наряды. Хотите осмотреть и сад тоже? Извольте.
Шиповник давно созрел, но кое-где в колючих ветвях проглядывали запоздалые остренькие бутоны. На большом валуне грелась семейка ящериц — случайные посетители не спугнули их. Хмельной запах яблочной падалицы и бурой листвы кружил голову. Над чашей родника танцевали желтые бабочки. Древнее волшебство все еще жило в корнях.
— Помилуйте, сэр, как здесь чудно! Обычно англичане приводят сады в идеальный порядок, стригут газоны под ноль и убеждают деревья стоять по стойке смирно. Никакой первозданной дикости, никакой тайны. А у вас — просто сказка!
— Спасибо, мисс, приятно слышать, — скромно произнес Апельфер.
Девица легко вскочила на камень, встала в позу и продекламировала:
Знаете, сэр, если где-то в старой доброй Англии уцелели эльфы, то они живут в вашем саду.
— У вас богатое воображение, Элли! Немногие могут похвастаться таким даром.
Девица заметно смутилась, в легком запахе пота вдруг проступила цветочная нотка. На мгновение Апельфер прикрыл глаза. Так и есть — толика нашей крови, разведенная до неузнаваемости.
— Откуда вы приехали, Элли? Одеты вы как чужачка и выговор странный.
— Из Огайо. Знаете, где это? В Америке, за океаном. У нас в прерии эльфов никогда не водилось, но мать читала мне сказки — про Пака и Основу, про волшебные холмы, про кавалькаду охотников и охотниц, что каждую осень проносится по дорогам.
— Чтобы похитить сердца тех смельчаков, кто рискнул ночью выбраться в лес, согласился выпить цветочный нектар и отведать волшебные сласти, приготовленные самой королевой. Девицы порой возвращались к людям с младенцами на руках, юноши возвращались бородатыми мужами, а жадные глупцы — охотники за сокровищами — не возвращались вообще.