— Как бы они не сговорились, да войной на нас не пошли, — княгиня была задумчива.
— Не бойся, матушка, я для нашей дружины столько всяких штук придумал, что врагам не поздоровится!
— Чего не ешь? — княгиня посмотрела на меня. — И где твоя вила?
— Ты знаешь, она пропала, — торопливо заговорил князь. — Я её вчера в сундук самолично прятал вместе с пергаментом, замок навесил. А сегодня открыл сундук, свиток есть, а безделицы нет. Ума не приложу куда девалась. Я-то металл хотел испробовать уж очень любопытный, блескучий и прочный…
— Я делаю вещи своей силой, но они не принадлежат вашему миру, вот и исчезают, — пояснила я, быстро создала себе вилку взяла нож и принялась за блинчики с творогом.
— Ловко ты ей управляешься, — князь с интересом наблюдал за мной. — А я по старинке привык, — он взял в руки приличный кусок мяса и впился в него зубами, сок потёк по его рукам.
— А ты чего мяса не ешь? Вчера-то вон как уплетала, — улыбнулась мне Лиодора.
— Вчера силы восстанавливала. Переходы между мирами много сил забирают, пришлось есть мясо, а я его не люблю.
— Не любишь мясо, ешь грибочки или ещё что, вон стол полон, а ты как сиротка с одним блином возишься, — княгиня дала знак, и паренёк, прислуживающий за столом, пододвинул мне сразу несколько блюд.
— Спасибо, обязательно попробую, — я мельком взглянула на тарелки. — Матушка, я видела здесь наряды, расшитые бисером, а бисер достать можно где-нибудь?
— Конечно. Раньше он дорогущий был, купцы из-за моря возили, а Ярушка сам научился делать, — она с любовью взглянула на сына. — Теперь купцы у нас покупают, и не только бисер. Они и одежды, расшитые бисером да золотой и серебряной канителью, берут охотно. Наши девки наловчились вышивать да халаты пёстрые шить, те в южных султанатах высоко ценятся. Я распоряжусь, тебе подготовят сундучок для рукоделия, да в палаты сегодня и доставят.
— Спасибо, матушка, — поблагодарила я. Когда-то я научилась плести «фенечки» из бисера, вот и решила сделать браслеты им на память.
— Ну, пойдём в мастерские что ли? — князь встал из-за стола.
— Да куда же ты девицу-то тащишь?! — возмутилась княгиня. — Там же вонища, грязища!
— Что вы, матушка, мне как раз таки очень интересно! Это вот к рукоделию душа не лежит, — потупилась я.
— Надо же, какое странное воспитание, — всплеснула она руками.
— Так нас в основном боевым искусствам обучали, — пробормотала я, глядя, как вытягиваются их лица.
— Ты и оружием пользоваться умеешь? — деловито поинтересовался Яромир.
— Ножом неплохо владею, мечом не пробовала. Мы в основном с силой своей работаем.
— Так вот почему у тебя вчера щиты такие необычные вышли! Поучила бы наших колдунов…
— Я лучше тебя поучу, — улыбнулась я князю, — а с колдунами ты уж сам, я в воинском деле ничего не смыслю. Моё дело защитить себя и тех, кому нужна помощь.
Мастерскую я представляла себе пыльной захламлённой комнатой, но на деле это оказался целый квартал каменных строений, который начинался сазу за княжеским садом. Здесь работали ювелиры, оружейники, плотники, гончары, стеклодувы, в общем все, кто снабжал своими изделиями княжеский дворец. Часть изделий с княжеским клеймом шла на продажу, и стоили они весьма дорого.
Было у Яромира и своё отдельное помещение, где располагалась небольшая кузня и столы с разнообразными приспособлениями, непонятного мне назначения.
— Смотри, — князь подвёл меня к одному из столов, на котором лежал кусок стекла, и я увидела в нём своё отражение. Широкое скуластое лицо, не отличающийся изяществом нос, тонкие губы и толстая тёмная коса, уложенная венцом на голове. «Наша, мордовская порода, вся в бабку пошла»! — часто любил говаривать мой папочка, потрепав меня за пухлую щёку и был при этом несказанно доволен. Я его радости не разделяла, хотелось бы конечно походить на маму с её утончённой аристократической красотой, но как говорится, что выросло, то выросло. И косу мою ненавистную обрезать папаша не разрешал категорически, говорил: «Вот замуж выйдешь и делай, что хошь»! О чём я частенько и подумывала, чтобы смыться от папочкиной неуёмной опеки. Впрочем, собственная внешность меня мало заботила, её с лихвой затмевал мой неугомонный характер хронического оптимиста. Уж не мордовская ли прабабка в том виновата? Ходили слухи, что она была деревенской ведьмой. Теперь же я была благодарна папуле за косу, длинные волосы для хранителя — дополнительный резерв силы. А вот мысли о замужестве я выкинула из головы сразу, как только поступила в Академию.