***
Несколько минут я простояла, облокотившись о дверь, за которой телохранители вместе с Дэниелом бурно скандалил между собой, пока Элизабет не накричала на парней велев прекратить ссору. Джо взъелся на Дэна за то, что тот позволил мне пойти на такой рискованный шаг, тем временем как хранитель мыслей возражал, утверждая, что я — единственный шанс на спасение.
В конечном итоге мне надоело все это слушать, и я обессилено пошагала дальше, убираясь руками об стену, дабы не упасть и не разбить голову.
Вскоре меня догнала Эли, которая и помогла мне, молча без лишних сор и нотаций, дойти до комнаты, в которой теперь я буду жить.
Как оказалось, замок Вольдемара не представлял ничего особенного. По крайней мере, на первый взгляд именно так и казалось. Стены были обычного серого цвета, где нигде попадались стены вовсе без всяких обоев, даже той самой обычной краски на них не было. Впрочем, это не удивительно: замок сильно пострадал после нападения, несмотря на то, что оборотни усердно пытаются его привести в норму многие комнаты, в том числе и коридоры, были развалены или сожжены. Многие окна выбиты, отчего от них доходит холод моря, напоминающий, что совсем скоро наступит зима. В основном замок был усыпан оружием и ранеными оборотнями. На дороге то и дело встречались девушки убирающие комнаты. Что касается юношей, то они уносили огромные обвалы стен куда-то вниз замка, на первый этаж, который мне пока что нет сил, обследовать.
Элизабет время от времени говорила, какую комнаты мы прошли, но в большей степени она сама не знала, что за комната нам встретилась.
— Вот мы и пришли, — наконец-то заговорила она, остановившись у черной деревянной двери, на которой была наклеена табличка с моим именем.
— Спасибо, что проводила, — поблагодарила я, открывая дверь.
— Энни, — начала телохранительница, — ты прости Джорджа за сегодняшнюю ссору, он просто очень за тебя переживает.
— Это заметно.
— Я не знаю, говорил ли тебе кто-то или нет, но браслет, который носит хранитель вместе со своими телохранителями не просто связывающая нить, — не останавливалась девушка, — а символ единений. Энни, для нас ты — наша жизнь.
— Эли, — начала я, обессилено вздохнув, — тебе не кажется, что парой телохранителям надо ослабить хватку в заботливости. Ты никогда не задумывалась, что этот постоянный надзор нас напрягает. Неужели у вас нет своей жизни? Почему вы постоянно за нами следите?
— Вам никто не говорил? — удивилась та.
— О чем?
— Когда умирает один из телохранителей — силы хранителя слабеют, — пояснила Элизабет, с печалью в голосе. — Это очень больно — терять свою силу.
— Значит Бекки…
— Скорей всего она потеряла часть своих знаний, — предположила девушка. — Вот только неизвестно какую именно часть она забыла.
— Неужели ничего нельзя с этим сделать? — спросила я. — А что если у нее будет другой телохранитель.
— Нет, — возразила Элизабет, — теперь Ребекка будет с одним телохранителем и этого никак не исправить. Видишь ли, если бы Гордон снял браслет, прежде чем умер, то магия хранительницы осталась при ней. Но, увы, мы не можем найти его тело, чтобы знать наверняка, что его браслет потух.
— Зачем тогда вообще носить эти браслеты? — возмущалась я.
— Когда мы их носим, мы знаем что чувствует хранителей, мы знаем, спит он или нет, мы знаем, что он делает…
— Вам так легче нас охранять, — сделал вывод я.
— Да, — кивнула та. — Мы понимаем, что вам не нравится то, что мы за вами вечно следим, но вы должны осознавать, что если умрете вы, мы умрем вместе с вами.