– Вы не говорите по-латышски? – перешел он на русский.
– Нет, – ответил незнакомец, – я не понимаю латышского.
Ему было лет шестьдесят. Или чуть больше. Высокий рост, тонкие губы, прямой нос, внимательный взгляд.
– Вы, наверно, приезжий? – Залькалис решил, что нужно закончить этот разговор. В конце концов, необязательно знакомиться с каждым встречным.
– Да, – кивнул неизвестный. Он засунул руку в карман своего длинного плаща, и Залькалис почувствовал некоторое беспокойство.
– До свидания, – кивнул Залькалис своему случайному собеседнику. Возможно, этот тип был одним из тех редких отдыхающих, которые появлялись здесь даже в начале мая.
Залькалис прошел мимо. Он успел сделать два шага, когда неизвестный его окликнул.
– Атвайнуонет, – неожиданно остановил его незнакомец. Он произнес слово «извините» по-латышски.
Залькалис изумленно обернулся.
– Вай юэс рунаят латвиски? – переспросил он неизвестного. Что означало: «Вы говорите по-латышски?»
– Я приехал к вам, полковник Залькалис, – вдруг сказал неизвестный, доставая правую руку из кармана. В ней был пистолет с глушителем. Ошибиться было невозможно. Очевидно, в этом длинном плаще были такие карманы. Нет, в последние секунды своей жизни профессионально отметил Залькалис, у этого типа был специально сделанный карман для подобного вида оружия.
– За что? – успел спросить он, ошеломленно глядя на незнакомца.
– За все, – ответил убийца и спустил курок. Первый выстрел, второй.
Залькалис упал на песок. Кровь плохо впитывалась в мокрую землю. Неизвестный чуть приподнял пистолет и сделал контрольный выстрел. Затем быстро пошел дальше, уже не оглядываясь на убитого. Тело Залькалиса нашли через три часа случайные прохожие, оказавшиеся в этот холодный день на песчаном пляже. Неизвестный в это время был уже в самолете, который вылетал из Риги. Пистолет с глушителем он выбросил. Подобную улику необязательно иметь с собой. Даже не очень профессиональному убийце. А он был одним из лучших профессионалов.
ДУДЕРШТАДТ. ГЕРМАНИЯ. 7 МАЯ 2006 ГОДА
В Европе окончание войны и победу над фашизмом отмечали восьмого мая. Формально все было правильно. В тот момент, когда фельдмаршал Кейтель и сопровождавшие его лица подписывали капитуляцию Германии в Европе, было восьмое мая, а в Советском Союзе к этому времени было уже девятое мая, сказывалась разница во времени.
Седьмое мая было воскресеньем перед праздником, и Зинаида Маланчук провела этот день вместе со своими родными. Муж у нее умер семь лет назад и был похоронен в Бремене, где они тогда жили. Пять лет назад она перебралась сюда, продала квартиру в Бремене и купила дом в Дудерштадте. Отсюда было совсем близко до Веймара, где проживали ее дочь с мужем и двое внуков. В этом городке она купила себе хороший дом с небольшим садом. Как раз такой, о котором все время мечтала. В Бремене у них была всего лишь квартира в городском доме на четвертом этаже.
Еще в девяносто пятом в бывшую Восточную Германию переехала ее дочь со своим мужем, которые поселились в Веймаре. На территорию бывшей ГДР Зинаиду долго не пускали ее новые хозяева. Сначала спецслужбы категорически возражали против подобных «экскурсий», даже после объединения Германии, затем она сама не хотела туда ехать. И лишь несколько лет назад, уже после смерти мужа, она навестила дочь. Первое, что увидела Зинаида, едва сойдя с вокзала, – это был памятник лидеру немецких коммунистов Эрнсту Тельману, установленный на площади, чуть ниже вокзала. Ее неприятно поразило, что у памятника были живые цветы. Очевидно, его почитатели были даже в объединенной Германии.
Зинаида провела в Веймаре несколько дней и вернулся в свой, уже ставший родным Дудерштадт. Этот город находился буквально на самой границе между двумя бывшими немецкими государствами. Раньше здесь размещался американский батальон, и его казармы находились на окраине города. Дудерштадт жил в постоянном ожидании русских танков, которые стояли в нескольких километрах от границы, где размещался советский танковый полк. Но танки так и не появились, граница между двумя государствами исчезла, тяжелые надолбы убрали, рвы засыпали, проволоку сняли. Американцы ушли из городка, и Дудерштадт стал обычным тихим провинциальным городом. Но он находился на бывшей Западной территории, и это как-то успокаивало Зинаиду Андреевну.
Ей было уже далеко за пятьдесят, но эта невысокая худая женщина бегала по утрам, принимала холодный душ и плавала в бассейне ежедневно по два часа. Одним словом, она следила за собой и была в прекрасной форме. Ее дочери шел уже тридцать третий год. Мужу было под сорок. Они поженились еще в девяносто четвертом году, когда дочери было двадцать один и она была уже студенткой университета в Гамбурге, куда Николай приехал на практику. Он не мог знать, что Зинаиде Маланчук, ее супругу и дочери было предоставлено немецкое гражданство еще в девяносто первом году, за особые заслуги перед объединенным немецким государством. Николай не должен был узнать, что Зинаида Михайловна работала в Германии по линии бывшего Главного разведывательного управления Генштаба СССР и еще в восемьдесят восьмом начала сотрудничать с немецкой разведкой БНД. Сотрудничество закончилось к началу девяносто первого года, когда Маланчук едва не разоблачили. Немцы вывезли ее тогда из Шверина в Гамбург, благо границ к тому времени уже не было. Первые годы ее прятали в небольшом городке Бремерферде, находившемся между Гамбургом и Бременом. После вывода советских войск в девяносто четвертом ей наконец разрешили поселиться в Бремене.