— Вот это да, — пробурчал Парангон с удивлением. — Что ни день, то новое открытие.
— Это еще что, приходилось мне бывать в мире Сильдерун, так там вообще пивной подсолнух есть. Представляете, выжимаешь как тряпку растение и вот тебе увесистая кружка настоящего забористого пива не хуже Каристского эля, — раздухарился Дудли.
— Тебе видней. Ты у нас профессионал в этом деле, — шутил Лурк, подмигивая Парангону.
За разговором и приготовлением настоя из зеленицы, путники и не заметили, как пришла полночь. Монотонно потрескивал костер. Из леса доносились звуки местной фауны. Смастеренный при дневном свете шалашик служил настоящим укрытием и от дождя, нахлынувшего, как обычно бывает неожиданно, и местом, по-настоящему привязавшим Парангона и Риту друг к другу. Пространства здесь особого не было, поэтому пришлось лежать впритык. Бомба занял оборонительную позицию со стороны леса, а Лурк со стороны реки, так что молодым людям достались самые комфортные места посередине. Разговор получился на редкость веселым, приготовленное зелье подействовало на Джереми положительно, прибавились силы и темное пятно на лице, которое так мучило ворка, исчезло. Задор Парангона даже слегка раздражал Бомбу, толстяк даже позабыл про Спарка, по привычке прилипшего к ногам Дудли и так и уснул, свернувшись по обыкновению калачиком. Про Антуана и думать перестали, лишь Лурк, вызвавшийся в эту ночь быть дозорным, поглядывал на оборотня, усаженного немного поодаль к лесу и не отрывавшего взгляд от отряда. Парангон и Марго и вовсе не замечали ворка. Марго вновь переспрашивала детали предстоящего турне к Трубусору.
— Поверить не могу, от тебя зависит так многое, так получается, и моя судьба теперь в твоих руках, тебе не тяжело понимать это? — допытывалась Марго.
— Поначалу я даже паниковал по этому поводу, фактически бился в истерике, а сейчас, поверишь или нет, но получаю непередаваемое удовольствие, — пояснил довольным тоном Джереми.
— Понравилось жить в Албуре, где все не так, как у нас на Земле?
— А в этом что-то есть. Понимаешь, прошло совсем не много времени как я тут, а я успел почувствовать себя нужным. На Земле все не так. У меня даже, скорее всего, развивался комплекс, потому что мне все время казалось, что вот если бы я исчез на мгновение, то никто, наверное, кроме родителей и не заметил перемену, — жаловался Парангон, забыв совсем, что плакаться перед девушками не стоит, хотя, если родная душа, то почему бы и нет.
— По-моему наличие родителей уже большая удача, иногда и их тепла хватает, они твоя поддержка во всем. А то, что тебе здесь лучше, значит, ты нашел свое призвание.
— Громко сказано, какое еще признание, — засомневался Джереми.
— Главное, чтобы цель твоя по поиску кристалла не превратилась в бессмыслицу для тебя. Не забудь про меня, мне так точно намного веселее находится на своем месте, жить на Земле.
Пытавшийся заснуть Бомба, ёрзал как медведь, пытаясь найти наиболее оптимальное положение.
— Вы мне дадите сегодня спать, или так и будете занудно бурчать?! Завтра успеете пофилософствовать, неизвестно, получится ли далее отдохнуть, может единственная возможность отоспаться, как следует, — возмущался Дудли. — Я еще, когда я не сплю, злость в крови вскипает и есть очень хочется, а кушать хочется всегда. — Последнее утверждение было сделано на границе сна и яви. Бомба провалился в сон, все еще шевеля губами.
— Забавный дядька, — прошептала Марго, стараясь не разбудить ланта.
— А то, еще он классный, а самое главное, несмотря на внешнюю суровость, очень добрый, — добавил Джереми.
Во сне ли что привиделось, или еще подслушивая разговор, но, закрыв глаза, Бомба чему-то довольно улыбался. Рита и Парангон вскоре тоже смолкли, дрема наваливалась со всей могучей силой. Уткнувшись в импровизированные из одежды подушки, молодежь уснула, оставив на посту Лурка. Внутреннее спокойствие нарушала лишь одна персона, неусыпно следившая за каждым движением мага. Ворк поначалу старался не обращать внимание на исчадие ада по имени Антуан, а когда терпение и вовсе испарилось, то подобрался к оборотню поближе, сняв с него кляп:
— Ты мне все знаки какие-то подаешь, не пойму, сказать что ли хочешь важное или так буйствуешь? — заговорил ворк успокаивающим тоном.
— Я знаю все нюансы ваших разговоров. Мне известно, что вы рветесь в Трубусор, Но есть одна такая маленькая проблемка. Без меня вам и нос не сунуть на остров, вы даже доплыть не успеете, как всю вашу компашку придавят как тараканов. У острова Турбусор есть Карские Врата, лишь через эти невидимые ворота можно безболезненно проникнуть туда. Я знаю ход, но взамен потребую от вас небольшую услугу. Я знаю ворки умеют держать слово, поэтому и обратился к тебе, Лурк, — Антуан вновь расплылся в довольной улыбке, по мнению оборотня, лесть удалась на славу.
— Знаю я вашего брата, оборотня, мерзкие вы твари, но вот когда вам что-то позарез нужно становитесь тише воды ниже травы. Ну, и чего надобно? — голос Лурка звучал издевательски.
— Я серьезно. Группа ваша погибнет. Раз спаслись вы после крушения на лодке, значит, видел это и Тампамор, а у него много доносчиков. Не справился я с заданием — убить вас. Теперь у меня выход один — перебраться в мир иной. Я хочу вместе с Парангоном уйти на Землю. Тампамор если и не в теле Саломара, так в иной раз прикончит меня. Таков у нас закон.
— Да уж, темная вы сила, живете как твари последние. Черт, тебя, мерзкого гада и на Землю?! С одним условием. Произведу заклинание на вечное служение Парангону во имя блага. Будешь теперь дела лишь положительные творить. Как только мерзость сотворишь, сразу и сгоришь. Согласен?
— Вот так изверг ты, — сокрушался оборотень.
— А то, — ухмылялся в ответ Лурк.
— Что получается, выбора у меня нет? — умоляющим голосом прошипел Антуан.
— Именно.
— Что ж, тогда мой ответ положителен. Развязать меня не хочешь?
— Еще чего, только после того, как заклятие на тебя наложу, а пока томись в своих же оковах огненных. — На руках за спиной мерцали красным огоньком браслеты из огненной нити оборотня. — Завтра с утра займусь тобой, попробуй меня обмануть, в миг тебя испепелю. Да, кстати, а настоящее имя то твое как?
— Авуанарх.
— Мда…и имена у вас тоже дебильные, — скривив критически лицо, сказал Лурк.
Хмурая задумчивая физиономия Антуана так и осталась во тьме. Авуанарх до рассвета обдумывал свой решительный шаг в отношении путешествия к собственному хозяину, боялся он и резкой критики со стороны остальных членов отряда, но больше всего у него вызывало страх предстоящее заклятие. Еще ни один сид не испытывал на себе такое заклинание и как оно могло отразиться на нем, оборотень тоже не знал. Лурк лишь хитро посмотрел на оборотня, словно на подопытного кролика, прежде чем вернуться к костру. Огонь томно потрескивал, согревая и отгоняя хищников от лагеря.
Ночь пролетела незаметно. Выспаться толком не успели, да и к тому же дождь с самого вечера лил как из ведра, так что проснулись в настоящей слякоти, влажности от подступившего тумана. Пасмурный день предстал во всем своем грустном великолепии, отражаясь на настроении. Бомба гундел по поводу пищи и лишь замолчал, когда ему всучили зажаренную Селлой ножку курицы, припасенную в сумке Парангона. Котомка эта, подаренная детьми судьи Ариана, стала настоящим украшением и единственным цветастым радующим глаз предметом на пути в Трубусор, сделанным вручную Марией и Луизой. А пока Дудли пожирал съестные припасы, Лурк проводил обещанный ритуал "посвящения в благочестивых" над Авуанархом. Сей процесс назван Лурком в шутку, сам он не верил в возможность возвращения души и истинного разума существу, отвергающему бога и верующего в нечестивцев, но как говорится: попытка — не пытка. Марго и Парангон с вдохновением вглядывались в Лурка, внимали каждому слову. Бомба, поедая снедь, проигнорировал редкостный процесс посвящения, как ни странно, но в то утро общий язык он мог найти лишь со Спарком, лишь угукавшего, независимо оттого, что говорит собеседник.