В пятничный день народу на улицах особо не встретишь, да и собственно собираться негде, магазинов, кафе, ресторанов здесь не наблюдалось, но сегодня выдалась особая праздничная дата, которую ожидали целым городом. Свадьба Фердис и Уикла. Парочкой они прослыли занятной, делали все вместе, не расставались ни на секунду. Любили они друг друга по-настоящему, а никто и не сомневался.
На Розовой Площади в вечерний час, после венчания и прогулок молодожен к местным достопримечательностям: поющему хомяку и аллеи грез, где испеченная супружеская пара обвязывает одно из посаженных здесь деревьев яркой ленточкой на счастье, собрался на пир народ. Наглости великанам не занимать, а покушать им всегда хочется, вот и, вспомнив о каких-нибудь незначительных делах с Фердис или Уиклом в далеком прошлом, несутся уруконы всех возрастов урвать кусочек-другой эдакой вкусности.
Встречать путников торжественно никто и не собирался, поэтому, проследовав тихонько к одному из расставленных широких столов на площади, поспели к кульминационному моменту: большому поцелую, длившемуся минут десять, пока проголодавшийся отряд, плюнув на все вокруг происходящее, вгрызся с невероятным остервенением в местную сытную пищу, которую сто процентов составляло мясо всех видов.
Удивительно, но Марлек, усадив новых знакомых за стол прямо напротив Фердис и Уикла, потом сильно сокрушался, что компания Парангона с трудом могла вспомнить брачующихся, но это было потом, а пока в кои веки появлялась возможность расслабиться, выпить кружку вина или иного напитка и посмотреть со стороны, как толпы уруконов пляшут в честь незнакомых им почтенных жителей Драбамора. Колыхавшаяся под прессом вспархивающих великанов почва, казалось, вот-вот разверзнется, и город со всеми жителями провалится, но этого, к счастью, не происходило.
Парангон и товарищи примерно терпели все немыслимые взвизги, песни, крики радости, а также топанье, походившее на настоящее бедствие. Ближе к вечеру празднество слегка поутихло, и можно было все за теми же столами душевно побеседовать. Джереми никак не думал, что самым важным моментом притихшего веселья окажется разговор с Авуанархом.
— Я знаю, как ты ко мне относишься. Считаешь меня мерзкой тварью, которая только и может, что убивать невинных. У каждого есть правда, своя правда. Знаешь, однажды я придумал термин, понятный мне в первую очередь: персональное зло. Так, вот для меня злом является тот прекрасный мирок, выстроенный на костях иных существ, гнев их простирается с севера на юг и с востока на запад. Я о сидах. Ваше представление о нас как о чем-то отвратном ошибочно. Ваши короли нынешние совершенно забыли, что творили их предки с родом сидов. Наша ненависть вполне оправдана, мы хотим вернуть себе исконные земли, — отвлекшись на секунду, сказал сид.
— У меня голова скоро лопнет. Каждый из вас говорит мне о своих нормах, у одних одна трактовка, а у вас иная. И кому мне верить, где зло, а где добро тогда?
— Задел ты очень тонкую тему. Понимаешь, нет чистого добра и, как и зла. Есть оттенки. Ланты живут на материке Аквион, где ваша Мазитания, Атилон и другие, а знаешь ли ты, что это моя родина, на которой я не могу жить.
— Грустно. Ты говоришь, что нет зла и добра в чистом виде, а тогда кто или что такое Тампамор?
— В истории всегда находятся психи, фанатики своего дела, которых нужно лечить. Так уж случилось, что Тампамор тот безумец без плоти, являющийся для нас лишь средством достижения цели, а кто он, мне и знать не хочется, как и остальным. Может он и есть исключение из правил и представляет собой одно сплошное Плохо.