— Там, в темных затонах Оболони, Кольцо исчезло из легенд и историй, кануло в небыль, но даже об этом знали немногие. Даже Совет не знал большего. И вот теперь, после долгих поисков и размышлений, я, кажется, могу продолжить историю Кольца Всевластья.
Века спустя, но все равно очень далеко от твоего времени, жил на берегах Реки, на самом краю Глухих Земель, искусный, быстрый народец. Думаю, они вам родня, скорее Хватам, чем прочим. Воду они любили, строили лодочки из тростника, рыбку ловили… И была там семья одна, зажиточная, уважаемая и многочисленная. Заправляла всем суровая и мудрая бабушка. Одного непоседливого отпрыска звали Смеагорл. Все–то ему интересны были всякие корни да начала. То он нырял в глубокие озера, то рылся под деревьями, то копал глубокие ямы и только наверх старался глаза не поднимать. Не нужны ему были ни солнышко, ни листва на деревьях, ни открытые всем ветрам вершины холмов.
И был у него друг по имени Деагорл, тоже вроде него, остроглазый, но не такой прыткий и послабее. Как–то раз отправились они на лодке к Оболони, там тогда цвели огромные поля ирисов. Смеагорл хлюпал по грязи возле берега, лягушек пугал, а Деагорл удил с лодки рыбу. Он уже задремывать начал, а тут такое клюнуло, что в миг его из лодки вон вынесло и ко дну потащило. Леску–то он выпустил, да в последний момент заметил на дне что–то блестящее и подхватил. А когда вынырнул, весь в водорослях, подплыл к берегу и поболтал в воде ладошкой — глядь! в руке у него оказалось дивное золотое кольцо! И так оно сияло и переливалось на солнце, что Деагорл закричал от радости. А с берега, из–за дерева наблюдал за ним его приятель. Пока незадачливый рыбак разглядывал свою находку, Смеагорл подкрался к нему сзади и заглянул через плечо.
— Дай нам это, Деагорл, голубчик, — попросил он вкрадчиво.
— Это еще с какой стати? — опешил Деагорл.
— А с такой, что у нас день рождения, голубчик, мы его хотим.
— А мне–то что! — хмыкнул Деагорл. — Я тебе уже подарил подарок, хватит с тебя. А это я нашел, себе и оставлю.
— Конечно, конечно, голубчик, — согласился Смеагорл, схватил приятеля за горло и задушил его, так понравилась ему блестящая находка. А потом он надел кольцо на палец.
О судьбе Деагорла так никто и не проведал. Убит он был далеко от дома, и тело хитро спрятано. Смеагорл же, вернувшись один, очень скоро обнаружил, что его не замечает никто, если только кольца не снимать. Ох уж доволен он был своим открытием, и вся его подлая натура тут просто расцвела. Он выведывал чужие секреты, пакостил всем, кому только мог, подслушивал и подсматривал, подкрадывался незамеченным и скоро настолько опостылел всей родне, что они лупили его при каждой возможности, а он кусал их за ноги. Он принялся воровать и теперь уж не разговаривал ни с кем, только урчал сам с собою «горлум, горлум», вот его и прозвали Горлумом, прокляли и велели убираться вон. Бабушка, чтобы сохранить мир в семье, самолично выставила его из норы.
Он поскулил, поплакал, пожаловался на несправедливость и жестокость мира, но, делать нечего, пошел себе вверх по Реке. Встретил ручеек, текущий с гор, и пошел к его истоку. Невидимыми пальцами ловил он рыбу в горных озерах и поедал ее сырой. Как–то раз стояла большая жара, Горлуму напекло голову и, когда он склонился попить над озерной гладью, солнечные блики больно ударили его по глазам. Он удивился. Никогда не поднимая головы, он успел забыть о солнце, а теперь, вспомнив, глянул вверх и погрозил ему кулаком. Взгляд его задержался на вершинах Мглистых Гор впереди, и внезапно Горлум подумал: «Там, под горами, должно быть темно и прохладно. Там солнцу ни за что не достать меня. А у корней гор — должны же у них быть корни! — наверное, таятся удивительные загадки, о которых никогда не слышали наверху».
И вот ночью он поднялся высоко по склонам, отыскал пещеру, из которой вытекал ручей, и как червяк, извиваясь, заполз внутрь, скрылся в самом сердце гор и исчез из истории наземья. Кольцо ушло вместе с ним, и даже его создатель, вернув со временем часть утраченной силы, ничего не мог разузнать о нем.
— Горлум? Ты сказал–Горлум? — вдруг дошло до Фродо. — Так это та самая тварь, с которой повстречался Бильбо? Мерзкая история!
— А по–моему, печальная, — возразил маг. — На месте Горлума могли оказаться и другие, даже кое–кто из знакомых мне хоббитов.
— Да не верю я, что он из нашего народа! — воскликнул Фродо. — С чего это тебе в голову пришло?
— Однако, это правда, — ответил Гэндальф. — О вашем происхождении я знаю побольше вашего. Даже рассказ Бильбо подтверждает родство. Они ведь прекрасно поняли друг друга, куда лучше, чем хоббит мог бы понять гнома или эльфа. Даже загадки у них были общие.
— Ну, загадки и другие народы загадывают, — не соглашался Фродо, — и, в общем–то, одни и те же. Но хоббиты никогда не жульничают, а этот Горлум только и думал, как бы смухлевать. Он ведь ничего не терял в случае проигрыша.
— Ты не берешь в расчет одного, — терпеливо сказал Гэндальф, — Кольца. Горлум оказался таким крепким орешком, что даже после стольких лет Кольцо не разрушило его окончательно. Какие–то проблески совести у него остались. Он оказался устойчивым как… как хоббит. Где–то в сердце он сохранил уголок, через который, как через щель, льется свет, пусть хотя бы только из прошлого. Я уверен, он рад был знакомому голосу, принесшему в его тьму отзвук ветра, образы деревьев, трав и прочих забытых вещей. Конечно, злая часть его натуры от этого еще больше озлилась, а если бы не так, его еще можно было бы спасти. — Гэндальф вздохнул. — К сожалению, на это мало надежды. Но «мало» — не значит «нет». А ведь Кольцо у него очень давно. Правда, он не часто им пользовался… и не так уж выцвел. Он тощий, но жилистый. Его сознание изъедено Кольцом, а все загадочные подгорные тайны на поверку оказались ничего не стоящими. Там нечего искать, нечего делать, разве что выслеживать пищу да предаваться обидным воспоминаниям. Со всех сторон — несчастное он существо. Ему опостылела тьма, свет он никогда не любил, а всему виной — Кольцо!