– Откуда?.. – начал Мох.
– Эй! Чего это ты? – спросил Щавель.
– Правда, здорово? – Чердак широко улыбнулся. – Я таких штуковин уже сто лет не делал. Хорошо получилось?
– А что это такое? – Щавелю всегда было интересно знать, что и как устроено.
– Это же флейта! – ответил Чердак с лёгким недоумением в голосе. – Вы что, раньше её никогда не видели?
– Вроде нет… – протянул Мох, подходя к домовому и разглядывая странную трубочку. – А для чего она?
– Как для чего? Для музыки. Это же инструмент!
– То есть ты нарочно сейчас издавал эти звуки? – уточнил Щавель. – Так и было задумано?
– Слушай-ка, – сказал Чердак с лёгкой обидой. – Я знаю, что давно не играл и почти разучился. Но грубить-то зачем?
– Ой, прости! Не хотел тебя обидеть, – Щавель взял у Чердака белую трубочку и принялся её разглядывать. – А ты заметил, что она вся дырявая? Очень жалко – будет протекать.
– Протекать? Дырявая? Ну конечно, она дырявая! А как же иначе выпускать воздух, когда играешь? Смотри! – Чердак снова перехватил трубочку и заиграл какой-то мотив. – Видишь?
– А, теперь ясно, – кивнул Щавель. – Ты дуешь в неё и выпускаешь воздух, переставляя пальцы на дырочках.
– Вот! Наконец-то! Неужели вы правда никогда раньше не видели флейты?
– Нет. А ты, Мох?
– И я не видел.
– Ну так… и зачем ты это делаешь?
– Затем… затем, что на ней так играют!
– А, это какая-то игра? Или игрушка?
– Да нет же! Не игра, а му-зы-ка! Это музыкальный инструмент, помоги мне Пан!
Мох окончательно запутался.
– Так это была… твоя музыка? – озадаченно спросил он. – Мелодия? Как у птиц?
Мимо прогрохотал поезд, битком набитый людьми. Четверо путешественников стояли на осеннем солнцепёке и глядели друг на друга. Ни один из них не знал, что сказать.
– Поразительно, – заявил Чердак ближе к вечеру. – Это очень, очень странно.
Веспер убежал охотиться на крыс, а четверо маленьких человечков уплетали хот-доги с сосисками из копчёных гусениц. Чердак впервые пробовал это блюдо, а вот остальные давно к нему привыкли. Гусеницы были оранжевые в коричневую полоску и хрустели на зубах. Щавель обнаружил целый выводок на листе крестовника и прихватил четырёх.
– Что ж тут странного? – ответил Вереск. – Тайному народцу не нужна музыка! Мы живём на природе, вокруг полно птиц. Зачем же нам самим вот так дудеть?
Мох тревожно поглядел на Вереска и Чердака. Обычно они держались вежливо, но особой дружбы между ними не было. Иногда так случается в природе (и у людей тоже): никто не может одинаково нравиться всем, да и стремиться к этому не надо, потому что тогда трудно оставаться самим собой. Но если Щавель благоразумно держался в сторонке, то Мох ужасно переживал. Ему хотелось, чтобы все всегда дружили – хоть это и невозможно.
– Вереск не хотел тебя обидеть, – примирительно сказал он домовому. – Просто мы всегда слушали птиц и не привыкли к другой музыке. Но нам очень интересно – да, Вереск?
Вереск пробурчал что-то себе под нос, как делают люди, когда хотят показать, что не согласны, но не рискуют сказать об этом вслух.
– По крайней мере, мне интересно, – великодушно продолжал Мох. – Если ты покажешь, как играть на этой штуковине, я с удовольствием поучусь.
– Спасибо большое, но мне подавай настоящую музыку, – хмыкнул Вереск. – И лис наверняка того же мнения. Так что вы уж, пожалуйста, дудите подальше от нас!
Но пока друзья спорили, на них и на весь Зелёный Мир надвигалась новая серьёзная опасность. Где-то далеко, над Атлантическим океаном, тёплый ветер из Южной Америки встретился с холодным ветром северных широт, и на месте встречи закрутилась воздушная воронка. Сначала она была маленькой и вращалась высоко в небе; поэтому никто не обращал на неё внимания. Но потом воронка стала расти и стремительно понеслась к Человечьему Улью, подхваченная потоком воздуха, который люди называют струйным течением.
3. Большой ветер. Осенняя буря заставляет путников искать убежище
Пока наши друзья шагали вдоль железной дороги, никто не замечал, что ветер становится всё сильней. Даже Вереск, который обычно следил за погодой, сейчас был полностью поглощён раздумьями, как бы уговорить Веспера дойти с ним до самой Ясеневой улицы. У лиса, как и у домовых, до сих пор имелась родня за городом; но сам он давно привык жить в Улье и вскоре собирался повернуть назад. Однако Вереск успел к нему привязаться и хотел бы пригласить в гости.