Мешок, наполненный странными жёлтыми плодами, съедобными и весьма вкусными, если верить Хастур, стал уже довольно тяжёл; пора было возвращаться в лагерь. Сегодня он ещё не обедал.
Переговоры не увенчались успехом. Ему пришлось сражаться против сильнейшего из всех бойцов каких только встречал ящер. Этот красный маг внушал настоящий ужас. Даже магистр Хессар был ему неровней. Как позже пояснила аргонианину богиня снов, красный маг также был хранителем, причём на редкость умелым.
Красный маг теснил его по всем фронтам и успел даже ранить в бок. Серьёзная рана, но не смертельная. Однако, с такой раной продолжать бой уже стало бессмысленно. Тем более при маге, с которым сражался Чёрный, был в засаде ещё один рыцарь в красной броне. И тоже хранитель.
– Зачем ты это сделала? – сокрушался тогда ассасин. Хастур перенесла его с поляны, когда первая атака на рыцаря в засаде провалилась и ящер уже начинал заходить на второй круг. Конечно, он и сам планировал отступить, но ему не понравилось, что богиня перенесла его против воли.
– Если бы я этого не сделала – мы бы погибли, – просто пояснила Хастур.
– Кто это были? – уже более спокойно спросил аргонианин.
– Старые знакомые, – холодно бросила богиня снов. – Боги. Бетрезен и Асмодей. Берегись их. Любые хранители опасны, но эти двое в особенности.
– Понял, – кивнул Салах, оглядывая заросшую округу. – А где это мы?
– Инсектум, – с неожиданной мягкостью в голосе сказала Хастур. – Когда-то давно богиня Милика создала этот болотистый лес в моих землях. Мелкая шалость. Кто бы мог подумать, что сейчас она спасёт нам жизнь.
– Думаешь, нас не станут здесь искать?
– Здесь – точно нет, – спокойно ответила богиня и на том тот разговор и закончился.
Чёрный скинул мешок возле выжженного круга, рядом с ещё одним мешком, в котором хранились подобные же плоды, только более продолговатые и зелёные. Хастур назвала их болотными огурцами и сказала, что они не только съедобны, но и очень полезны. Не боявшемуся отравиться людоящеру, по сути, было всё равно, что есть.
Ассасин выпрямился, замер, прислушался. Жужжание, стрекот, гул. Инсектум не зря назывался именно так. В этом отвратительном для любого разумного организма месте жили исключительно насекомые и разного рода хищные растения, которым эти насекомые не могли причинить никакого вреда. Долгое время Чёрный раздумывал, что же такое они могут здесь есть, ведь никто по своей воле не сунется в Инсектум. А потом ответ пришёл сам собой. Друг друга.
Ящера передёрнуло. Рука сама оказалась на рукояти кинжала. Глупый жест. Насекомым не страшен кинжал. Им никто не страшен.
– Спасибо тебе, Салах, – услышал он вдруг голос богини.
– Что? – опешил ассасин от неожиданности. – За что?
– Ты веришь мне; не подвергаешь сомнению то, что я говорю. Я видела всё, что было с тобой. Видела всю эту череду предательств, непростительных предательств. Я знаю, как сложно тебе доверять кому-либо. Поэтому – спасибо.
– Я недостоин такой похвалы, – увёл взгляд в сторону аргонианин, будто Хастур сейчас находилась напротив него.
– Салах, я хочу, чтобы ты знал… ты больше не один. Теперь мы с тобой единое целое. И доверять мы теперь можем только друг другу.
– Да, моя госпожа, спасибо вам, – поклонился Чёрный.
– Тебе нужно поесть.
Без лишних слов, ящер уселся на землю и начал поочередности хватать то жёлтые, то зелёные фрукты, уплетая их один за другим.
– Смотри не перестарайся, – упрекнула его богиня.
Его немного напрягало, что Хастур ведёт себя, как мамочка, но с другой стороны ему это одновременно и нравилось. Ведь настоящей матери Салах не знал. В итоге он решил смириться с таким стилем общения богини. Ему с того не убудет.
– И что дальше? – серьёзно спросил аргонианин, закончив с трапезой.
– Даже не знаю, – задумчиво протянула Хастур. – Я бы хотела попасть в одну из своих твердынь, но не думаю, что это хорошая идея. Рлайх охраняется, а в Кадате теперь гробница Гилеана. Да и зная Бетрезена, все мои твердыни, замки и укрытия уже сторожат демоны. Можно бы наведаться в Огриум, – протянула она, будто беря предложение на пробу. – Нет, не получится, – отвергла она и эту идею.
Салах ждал. У него были идеи, но он решил не мешать богине размышлять. Если ей будет угодно – она спросит его сама.
– Салах, – наконец обратилась к нему Хастур. – У тебя ведь есть идея?
– Да, моя госпожа, – утвердительно прошипел Чёрный. – Каганатские степи.
– Это далеко на севере отсюда, – прикидывала богиня. – Почему там?
– Степи очень обширны, – начал пояснять людоящер. – Нынешний Каган плохо контролирует своих ханов, посему семь ханств живут сами по себе, игнорируя волю совета и Кагана. Там легко будет затеряться и искать там нас вряд ли станут. Это не ваши земли. Что вам делать на дальнем востоке?
– Логично, – протянула Хастур. – Может и сработать.
– Я привык скрываться, – сказал ассасин. – В этом можете положиться на меня.
– Так и сделаю, – нежно ответствовала богиня снов. – Правда кое-кого нам всё же нужно будет навестить. Мне пригодятся мои армии. Не хотелось бы отдавать их в руки Бетрезена.
– Армии? – удивился аргонианин.
– Об этом позже, – отвела тему Хастур. – Сначала тебе нужно стать значительно сильнее.
– Я готов начать обучения, госпожа, – склонился он перед мешком с фруктами.
– Хорошо. В этом твоём каганате есть достойные целители?
– Думаю, да, – чуть запнувшись, ответил Чёрный.
– Тогда не будем терять времени…
Глава 43: Ночная беседа
Дамиан выслушал историю Мартина молча, ни разу не прервав чародея. Юному хранителю, пережившему столько приключений за раз, нужно было выговориться и Феол не мешал, превратившись в лучшего слушателя на свете.
Как эльф и ожидал, парень оказался весьма неплох. Ещё до того, как стать хранителем, одолел неизвестного мага, который играючи справился с четырьмя тёмными. Сильный чародей. Юный, неопытный, но сильный, этого у него не отнять.
История с Костерками Дамиану понравилась. Тут Фламм заскочил вперёд, указав на некого Арона. Дроу ещё не знал, что это за Арон, но в одном он был с ним согласен: Феол тоже считал, что жители деревни получили по заслугам, и зря чародей так переживает на этот счёт.
Рассказ про пленение чародея кобольдами и его побегом к ржавым гномам тёмный маг и вовсе слушал, раскрыв рот. Он уже не жалел Мартина, а в открытую завидовал приключениям юнца. Только выбраться из родного города и уже столько всего! Сколько он там путешествует? Месяца три? Три! Всё чем мог похвастать за это же время Дамиан – это несколько убитых охотников за головами, да десятки ночёвок под открытым небом.
Рассказ про Элои был довольно беглым. Тёмный эльф не разделял опасения Фламма, что того будут искать каратели из Игниса. Вряд ли эти лежебоки зайдут так далеко в Серые земли. А если и зайдут… против двух-то хранителей?
Дальше пошла самая важная часть: про рубинового дракона и камень души. Они уже заговаривали об этом, когда сидели в клетке у Манари, и Феол уже был в курсе, что у чародея глаз дракона, также, как и Мартин был в курсе о глазе эльфа. Это стало чуть ли не первым, о чём они заговорили. Но вот об обстоятельствах получения Фламмом камня, дроу не знал. Надо же, получить камень души только потому, что не знал, куда ты пришёл… воистину чудо из чудес. Книга-то знала, что делает и кого ведёт.
Всю остальную историю чародея, его путешествие и приключения с Ароном и прекрасной девушкой Лили, Дамиан слушал одним ухом. Он бы хотел повстречать этого самого Арона, признаться этот старик его заинтересовал, но не более.
Тут Мартин дошёл до своего пленения тёмными иными и закончил всё фразой: