— Бекс, я помню твои требования. Если не хочешь, я не буду мозолить тебе глаза… но сегодня я не мог тебя не встретить. Мне нужно было убедиться, что ты нормально долетела. Я не стану тебе мешать. Но если тебе нужен друг…
Примерно то же он говорил десять лет назад, когда еще была жива Элла. А потом… потом у них были совсем другие разговоры. Первый шаг она сделала — взяла напрокат машину. Теперь нужно сделать второй: поблагодарить Байрона за помощь, забраться в прокатное авто и ехать домой. Назовем это так.
Она еще раз взглянула на брелок, где был крупно выведен номер машины.
— Эта моя.
— Подними багажник, — сказал Байрон.
Она послушно открыла багажник, и он быстро запихнул туда чемодан. Контейнер с котом Ребекка поставила на заднее сиденье. Оставался сущий пустяк — поблагодарить Байрона и усесться за руль. Но «сущий пустяк» превратился в очередную тягостную паузу.
— Давай сделаем так: я сам довезу тебя до дома. Я же вижу, в каком ты состоянии. Плюс разница во времени. Ты все время зеваешь.
Байрон осторожно разжал ее пальцы и забрал брелок с ключами.
— Я всего лишь довезу тебя до дома Мэйлин. Никаких привязок, Бекс.
— А твоя машина?
— Мотоцикл. Правда, уже другой. Не тот, на котором мы гоняли… Ничего страшного, заночует здесь.
Байрон обошел машину и открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья.
— Не упрямься. Это самое малое, чем я могу тебе помочь… До Клейсвилла больше часа пути… и потом, раз уж я здесь… Позволь мне быть с тобой на это время. А потом… если ты скажешь, чтобы я не попадался тебе на глаза, я обещаю держаться от тебя подальше.
— Спасибо, что встретил меня и… за это предложение.
Ребекка поспешила сесть на пассажирское сиденье, иначе бы точно бросилась Байрону на шею. Он был единственным, кто стоял рядом с ней в самые тяжелые моменты ее жизни: когда умерла Элла и потом, когда умер Джимми. И теперь он снова рядом, готовый помочь ей справиться с третьей смертью в ее семье… Ребекка не знала, простил ли Байрон ей все те исчезновения посреди ночи, и слова, которыми она его так обижала, ее нежелание встречаться, оборванные звонки, когда она просто швыряла трубку, едва услышав его голос… Он был рядом. И был готов ей помочь.
Умом Ребекка понимала: сейчас самое подходящее время, чтобы многое объяснить и за многое извиниться; тем более что Байрон вряд ли таил на нее обиду. Но она молча смотрела, как он забрался на водительское сиденье и захлопнул дверцу. Байрон никогда не давил: ни тогда, ни тем более сейчас.
Машина тронулась. Ребекка вдруг почувствовала, что ей стало легче. Впервые за все это время, как она узнала о смерти Мэйлин. Байрон оставался единственным человеком, кто по-настоящему знал ее. Прежде всего — ее слабые стороны и недостатки. Когда она школьницей приехала в Клейсвилл, Байрон был другом ее сестры Эллы. Элла была красивее и общительнее ее, и по сравнению с ней Ребекка казалась угловатой закомплексованной девочкой. Байрон вполне мог не обращать на нее никакого внимания, но он почему-то ее заметил. И это позволило Ребекке считать его кем-то большим, чем просто другом сестры. И однажды, всего лишь раз, она переступила границу дружеских отношений.
А потом Эллы не стало.
Казалось бы, никто теперь им не мешал, но отношения не складывались. Их редкие совместные ночи всегда оканчивались одинаково: Байрон хотел больше, чем она могла ему дать.
Ребекка украдкой посмотрела на его безымянный палец. Байрон сделал вид, что этого не заметил.
— Хочешь куда-нибудь заехать по пути? — спросил он.
— Не знаю. Я с собой не захватила никакой еды. — Ребекка глотнула воздуха. — Надеюсь, у Мэйлин… осталось что-нибудь.
Байрон на мгновение повернулся к ней и вновь сосредоточил внимание на темной дороге.
— Поминальное угощение начнут приносить только завтра. Думаю, в холодильнике что-то есть…
Он вспомнил свой визит в кладовую и мысленно усмехнулся.
— Поминальное угощение. В Клейсвилле ничего не меняется, — сказала Ребекка.
— Абсолютно. — Байрон издал странный звук, принятый Ребеккой за смешок. — Такое ощущение, что внешний мир остается за городской чертой.
— Как отец? — спросила Ребекка.
— Бодрится.
Байрон помолчал, будто решая, стоит ли говорить ей то, что он собирался сказать.
— Ты знаешь, что отец любил Мэйлин?
— Знаю.
Ребекка прислонилась к прохладному стеклу дверцы.
— Я чувствую себя воздушным шариком, у которого перерезали нитку. Она… она была…