— Что у тебя с рукой? — спросил Байрон, но отец не ответил и прошел в дверь.
— Элейн, мы будем в подвале, — сообщил он своей секретарше и управляющей в одном лице. — Я оставил вам на столе список поручений.
— Я уже почти все сделала, — откликнулась та, выглядывая из кабинета.
— Я в этом и не сомневался. — Уильям остановился и с улыбкой посмотрел на нее. — Спасибо вам… за все.
— Кстати, ваш заказ доставили раньше. Я им займусь.
— Отлично.
Возле своего кабинета Уильям снова остановился, достал ключи и запер дверь. Затем он протянул ключи Байрону.
— Положи к себе, — сказал он сыну.
— Зачем? — спросил ошеломленный Байрон.
— Идем, — сказал отец, игнорируя и этот его вопрос.
Байрон словно прирос к месту. Список странностей в поведении отца, наблюдаемых им с момента убийства Мэйлин, постоянно увеличивался. Но сейчас Байрона больше всего тревожила отцовская рука, которую тот постоянно прижимал к груди.
— Что у тебя с рукой? — спросил Монтгомери-младший.
— Пустяки. Скоро пройдет. У нас с тобой есть дела поважнее, — ответил Монтгомери-старший.
Уильям открыл дверь, ведущую в подвал, щелкнул выключателем и стал спускаться.
Байрон запихнул отцовские ключи в карман.
— Отец, что вообще происходит?
— Закрой дверь, — велел ему Уильям.
Байрон захлопнул дверь.
— Теперь запри ее на ключ.
— Отец, я начинаю за тебя беспокоиться, — признался Байрон, запирая дверь изнутри. — Ты собираешься рассказать мне, что все это значит?
Уильям невесело рассмеялся.
— Я предпочел бы ничего тебе не рассказывать, но у меня больше нет времени скрывать это от тебя.
— Отец? Я тебя никогда таким не видел. Что у тебя с рукой? Почему ты прижимаешь ее к груди?
— Да перестань ты волноваться о моей руке.
— Я перестану, когда ты расскажешь, в чем дело, — упрямо произнес Байрон, глядя на посеревшее лицо Уильяма. — У тебя был сердечный приступ? Я так и думал.
— Не угадал, сынок. А теперь, если хочешь узнать, что к чему, слушай и постарайся не перебивать… Давным-давно основатели Клейсвилла заключили некое соглашение, и оно действует до сих пор. У него есть свои условия, а также обязанности, которые некоторым из нас приходится выполнять. И есть вопросы, задавать которые могут не все, а лишь немногие избранные. Остальным эти вопросы и в голову не придут либо тут же забудутся.
Уильям сошел с последней ступеньки и остановился, внимательно глядя на Байрона.
— Но эти избранные отвечают за спокойствие в городе. Они должны всеми силами оберегать покой и безопасность горожан. Они… точнее, мы — защитная стена между миром живым и миром мертвых. Я — один из них. В современном мире я называюсь владельцем бюро похоронных услуг. В договоре мое ремесло названо одним словом — более простым и правильным — Гробовщик. И я горжусь своим ремеслом. Быть Гробовщиком — это почетно, сынок.
— Та-ак, — протянул Байрон, настораживаясь еще сильнее.
Он просто не узнавал своего отца. «А вдруг у него случился инсульт?» — со страхом подумал Байрон. Только этим можно было объяснить внезапное помрачнение ума. Впрочем, медицинские познания Байрона находились почти на нуле. Их с отцом «пациенты» уже не нуждались во врачебной помощи. А вот отцу она очень даже нужна сейчас. Боль в руке вполне могла быть признаком инсульта, который он перенес на ногах.
— Давай поднимемся наверх. Я позвоню доктору Пефферману, пусть он тебя посмотрит.
Уильям и ухом не повел.
— Я рассказываю то, о чем тебе необходимо знать. Я понимаю, сынок: тебе непросто это слушать. Жаль, что у нас не будет возможности поговорить в более спокойной обстановке.
— Ты о чем?
Байрон был готов броситься наверх и вопреки протестам отца вызвать «Скорую помощь». Он не узнавал Уильяма. «Неужели отец обезумел от горя? Не желает смириться с тем, что Мэйлин больше нет? Может, это стало причиной сердечного приступа или, хуже того, инсульта?» Байрон попытался вспомнить, с чем еще может быть связана боль в руке, но мысли разбегались.
— Слушай, что я говорю. И внимательно слушай.
Уильям остановился напротив светло-голубого металлического шкафа, стоящего у стены.
— Внимательным? К чему? — не понял Байрон.
Монтгомери-старший надавил на бок шкафа. Тот со щелчком отъехал вбок, обнажив вход в туннель.
— Доверяй своей интуиции.
— Ого! Это что, твой личный вход в преисподнюю? — попытался пошутить Байрон, но Уильям так на него посмотрел, что тот прикусил язык.