— Я не была в могиле, — сказала Дайша.
— Так я и думала.
Мэйлин налила в стакан немного виски, потом добавила воды.
— Потому тебе так сильно хочется пить. Если мертвых не похоронили по всем правилам, они всегда испытывают сильную жажду, — сказала она Дайше.
— Я не… мертвая, — возразила Дайша, пристально глядя на Мэйлин. — Я — совсем не мертвая.
Мэйлин отрезала толстый ломоть хлеба, положила на тарелку и обильно смазала хлеб медом.
— Ешь, — сказала она, подвигая тарелку к Дайше.
— Я не… какая же я мертвая, если я хочу есть? — спросила Дайша, одновременно чувствуя правоту слов Мэйлин.
Мэйлин знала.
— Ешь, дитя, — сказала она, подвигая Дайше и бокал с разбавленным виски.
— Не хочу быть мертвой! — заявила Дайша.
— Понимаю тебя.
— И в могилу не хочу!
Она порывисто встала, опрокинув стул. Мэйлин не шевельнулась.
— Так ты этого хочешь? Да? — спросила Дайша.
Теперь она поняла. Вот почему старуха с такой готовностью согласилась ее накормить. Вот почему предлагает ей виски и хлеб с медом.
— У меня есть обязанность, — сказала Мэйлин и тоже встала. — Я забочусь о мертвых, а если они вдруг встают, помогаю им вернуться в их мир. Я сама не понимаю, почему это случилось с тобой. Я только знаю, что ты каким-то образом оказалась за пределами Клейсвилла. И еще я знаю: тебя…
— Убили, — досказала за нее Дайша. — Меня нельзя было убивать, но меня убили.
Ее трясло. В голове гудело, словно там поселился пчелиный рой. Мысли вновь потеряли ясность.
— Вот чего ты хочешь! — вдруг догадалась Дайша. — Ты хочешь меня убить.
— Ты уже мертва.
Дайша не помнила, как оказалась на жестком холодном полу, стоя на коленях перед Мэйлин.
— Я не хочу быть мертвой.
— И я тоже не хочу, — улыбнулась Мэйлин. Кровь струйкой текла у нее по лицу, заливая один глаз. — Но ты уже мертва, дитя, и я бессильна сделать тебя живой.
— Почему ты? Почему я шла к тебе? Я не знала, куда иду. Ноги сами вели меня. Почему? — шепотом спрашивала Дайша.
— Потому что я — Хранительница Могил. Мертвые приходят ко мне, и я… устраняю нарушения.
— Заталкиваешь нас назад в мир мертвых?
— Слово, еда и питье, — тихо произнесла Мэйлин. — Ты получила все. Если бы тебя похоронили здесь…
Дайша медленно шла по залу, не сводя глаз с Уильяма. Он вроде не представлял для нее угрозы, но всякое может быть.
«Он не знает, что я… И тот, другой Гробовщик. Он вообще ничего не знает», — предположила Дайша и сделала шаг вперед.
Уильям не двинулся с места, хотя и напрягся всем телом.
— Оставь людей в покое, — сощурившись, сказал он Дайше.
Она наткнулась на стул и ощупью отодвинула в сторону.
— Не могу. Ты сам знаешь, что не могу. Это не от меня зависит.
— Можно все закончить так, что больше никто не пострадает, — сказал Уильям.
Он поднял руки и разжал ладони, показывая, что у него нет никакого оружия.
— Ты ведь не хочешь никому причинять зла? По глазам вижу, что не хочешь. Ты правильно сказала, что это зависит не от тебя. Вот и подумай. Если ты не пойдешь со мной, ты будешь и дальше вредить людям и мучиться от угрызений совести. Думаю, ты это и сама понимаешь.
— Я ведь хорошая, — прошептала Дайша.
— Я тебе верю. — Уильям протянул руку и поманил ее к себе. — И ты сейчас можешь поступить так, как и поступают хорошие люди. Для этого тебе нужно пойти со мной. Мы встретимся с теми, кто нам поможет.
— С ней? С новой Хранительницей?
— Нет, не с ней. Мы с тобой все исправим и без ее участия.
Не опуская руку, Уильям шагнул навстречу Дайше.
— Мэйлин угостила тебя едой и питьем?
Вопрос насторожил Дайшу.
— Да, только мало. Я очень хочу есть.
— Хочешь, я тебе чего-нибудь приготовлю? — учащенно дыша, спросил Уильям. — Тебе это поможет?
Уильям не обманывал. Дайша взяла его руку и притянула старика к себе. Он был совсем рядом. И она покачала головой. Это было ее ответом. У него дрожала рука. Как тогда у Мэйлин. Дайша вонзила зубы в его запястье. Он вскрикнул. Даже не по-человечески. Звук был похож на крик собаки или кота, которых задело машиной.
Уильям что-то достал из кармана и попытался воткнуть ей в руку. Шприц! Так вот какова его помощь? Отравить ее?
— Это нечестно, — прошептала Дайша, отодвигаясь от него.
Уильям прижал окровавленную руку к груди. Капли крови падали на пол. Еще больше их капало на его белую рубашку.
— Я хочу тебе помочь, — сказал он и потянулся к упавшему шприцу. — Не противься, дитя. Дай, я тебе помогу.
Дайша так и приклеилась взглядом к его окровавленному запястью. Ее зубы не только прокусили, но еще и порвали ему кожу.
— Я это сделала.
— Еще можно все исправить.
Он поднял шприц. Лицо Уильяма заметно побледнело. Сидеть на корточках он не мог и потому встал на колени. Чувствовалось, что ему больно, но все равно, превозмогая боль, он потянулся к ее руке.
— Пожалуйста. Я могу… тебе помочь.
— Нет.
Тыльной стороной ладони Дайша обтерла губы. Мозг заработал четче. Когда голод отступал, она начинала думать.
— Такая помощь мне не нужна.
Мистер Монтгомери попытался встать.
— Ты пытаешься идти против правил. Так нельзя. Ты не имеешь права находиться среди живых.
— А я нахожусь, — сказала она и отпихнула Уильяма.
Она все еще испытывала голод, но страх перед Гробовщиком был сильнее. «Он не понимает», — подумала она. Когда боишься — распадаешься на части. А она этого не хотела. Как не хотела, чтобы ее убивали, и не хотела умирать. Но ее не спрашивали. А теперь они еще говорят о каких-то правилах! Правила она себе придумает сама.
Дайша на цыпочках выбралась из зала и плотно закрыла дверь.
Уильям не погнался за ней.
В соседней комнате сидела женщина и что-то напевала себе под нос. Дайша хотела было заглянуть и к ней, но потом решила покинуть дом. Пусть Уильям и не настолько силен, чтобы задержать ее, зато он может связаться с другими, у кого хватит сил и умения.
Она выскочила наружу.
Ее накормят другие люди. Те, кто не вызовет у нее страха. Она найдет их, а потом уже будет решать, что делать дальше.
Ехать от кладбища до дома Мэйлин было не более пяти минут. Хорошо, что Байрон молчал. Все разговоры сейчас увели бы их в сторону. Достаточно было разговора на кладбище. В Ребекке опять проснулось чувство вины перед Эллой. Она вспомнила, как часто в прошлом доводила себя чуть ли не до сумасшествия, представляя, что с одного рокового вечера, из-за одного поцелуя началась цепь трагических событий. Но ведь она любила сводную сестру и не собиралась ломать отношения Эллы с Байроном. Элла вовсе не «освободила ей дорогу». Знала бы она, как Ребекке тяжело было общаться с Байроном. Да, ее тянуло к нему; да, потом это превратилось в навязчивую идею. Но проклятое чувство вины перед Эллой портило все. Больше всего Ребекку мучило, что та умерла, зная о произошедшем. И иногда мысленно спрашивала себя: «Сколько так будет продолжаться? Даже если я напрочь перечеркну свою жизнь, это не вернет Эллу». Но разумные доводы и чувство вины находились словно в разных полушариях ее мозга и практически не пересекались.
Приехали. Байрон вылез из машины.
— Ты готова к поминальному обеду? — спросил он.
— Совсем не готова, — призналась Ребекка.
Она тоже вылезла из машины, сделала глубокий вдох и вслед за Байроном вошла на крыльцо дома Мэйлин. Отныне — ее дома. Поминальный обед — не место для вопросов. Но пусть не надеются, что она «проглотит» смерть Мэйлин и будет подыгрывать общей «молчанке». Поминальный обед — завершающая часть похоронной церемонии. А потом наступит черед вопросов: к Байрону, Уильяму и шерифу Мак-Инни.
Сисси сидела во главе стола, в кресле-качалке Мэйлин. Ее лицо ничуть не изменилось. По всему чувствовалось: скандал, который удалось погасить на кладбище, она решила перенести сюда. Увидев вошедших Ребекку и Байрона, она сразу впилась в них глазами. Картинно держа в одной руке чашку, а в другой — блюдце, Сисси повернулась в сторону вошедших и выплеснула первую порцию яда: