— Полагаю, Бекки, он все тебе уже рассказал?
Ребекка сжалась. Она ждала чего-то подобного, но не с первой минуты. Пусть Сисси ненавидит ее, Ребекку, и может же она помолчать хотя бы из уважения к памяти своей матери?
— Бекки, тебе трудно ответить на простой вопрос?
— Сисси, мы здесь не на обычном чаепитии, — сказала Ребекка.
— В этом ты права. Мою мать убили в ее собственном доме. В моем доме…
Сисси театрально прикрыла глаза, но уже через секунду метнула молнии в Ребекку.
— Ее нашли здесь, на этой кухне. Надеюсь, хоть об этом тебе известно?
— Сесилия! На поминках такие разговоры не ведут! — сказал вошедший Дэниел Грили.
Ребекка знала, что он входит в городской совет. Несколько раз она видела его у Мэйлин. И сейчас Ребекка была очень благодарна Дэниелу, взявшему на себя роль громоотвода.
— Дэн, откуда у вас всех такая трогательная забота об этой особе? Значит, я должна знать страшную правду. Мои дочери — тоже. А бедняжку Ребекку почему-то нужно оберегать.
Сисси резко встала. Кресло-качалка отлетела к стене.
— Ты ведь не имеешь никакого отношения к нашей семье! — почти выкрикнула Сисси. — Если ты не знаешь, как тебе поступить, я подскажу. Поблагодарить нас за то, что терпели твои приезды, сказать, что тебе ничего не нужно, и отправиться туда, откуда явилась. Как видишь, совсем немного.
Разговоры за столом смолкли. Те, кто мог, старались тихо покинуть гостиную. Остальные поворачивались спиной или делали вид, что ничего не слышали. Однако голос Сисси было трудно не услышать.
— Мама, успокойся, — сказала подошедшая к ней Лиз. — У тебя сегодня тяжелый день.
— Если б у нее существовали хоть какие-то принципы, она бы покинула дом и не тянула бы свои руки к тому, что принадлежит настоящей семье Мэйлин!
На какое-то время Ребекка оцепенела. У нее была тяжелая ночь и тяжелое утро, но логика продолжала работать. И ее логика подсказывала, что вся эта ненависть и враждебность Сисси по отношению к ней и Джулии не может быть вызвана одной лишь жадностью. Она возненавидела их с первого же дня, задолго до всех событий. Нет, что-то здесь не так.
— Уходи, — тихо сказала Ребекка. — Сейчас же.
— Что ты сказала?
— Я сказала, чтобы ты уходила отсюда.
Ребекка подошла к Сисси поближе, но не слишком близко. Она боялась поддаться искушению взять эту лицедейку и вышвырнуть из дома.
— Я не позволю тебе устраивать концерты в доме Мэйлин, да еще в такой день. Понимаю, я испортила тебе спектакль на похоронах, и ты решила повторить его здесь. На бис. Не выйдет! Я делаю то же, что всегда делала Мэйлин, когда твое фиглярство переходило всякие границы.
Двойняшки сгрудились вокруг мамочки. Тереза взяла Сисси за руку (наверное, боялась, как бы та не бросилась на Ребекку). Лиз стояла с другой стороны, скрестив руки на груди.
Ребекка застыла на месте.
— Не знаю, чем я вызывала и вызываю у тебя ненависть ко мне. Я перепробовала все способы наладить с тобой нормальные отношения. Больше я не стану напрасно тратить время. Мне абсолютно наплевать, как ты ко мне относишься. Я не прошу любить меня или даже просто терпеть. Но позорить Мэйлин в ее же доме я тебе не позволю. Одно из двух: или ты прекратишь свои выпады, или уберешься отсюда.
Сисси оттолкнула руку Лиз и направилась к Ребекке. До сих пор она говорила на высоких нотах, но теперь перешла на басы.
— Я вообще никогда не напомню тебе о своем существовании, если ты откажешься от претензий на материнское наследство. Просто уйди с нашей дороги, Ребекка. Ты здесь — чужой человек.
«Какие еще претензии на материнское наследство?» — мысленно удивилась Ребекка. Опять вопрос без ответа.
— Сисси, не пора бы тебе выйти на свежий воздух? — спросил подошедший к ней шериф.
Ребекке было все равно, как Сисси ответит на предложение Криса. Она повернулась и пошла на кухню. Там было полно гостей. Многих она знала, хотя встречались и незнакомые лица. Могло показаться странным, что Ребекка, бывавшая здесь наездами, успела перезнакомиться со столькими жителями Клейсвилла. Причиной тому была опять-таки Мэйлин. В каждый приезд Ребекки Мэйлин водила ее за собой повсюду. Вот и получалось, что в Клейсвилле у нее знакомых больше, чем в тех городах, где она жила.
— Уважаемые гости, вы не оставите нас на минутку одних? — спросил вошедший Байрон.
Никто и не подумал возражать. Собравшиеся (преимущественно женщины) послушно вышли из кухни.
— Это не слишком вежливо, — заметила Байрону Ребекка.
— Сегодня «слишком вежливо» не получается, — усмехнулся он. — Даже просто вежливо — и то с напрягом.
— Ты сам видел: я не хотела этой сцены. Но если Сисси не остановить…
— Это было понятно еще на кладбище.
— Я никак не могу понять почему? Вряд ли и ты знаешь.
Ребекка посмотрела на кухонный пол.
— Ковер исчез. Наверное, он был так перепачкан кровью, что его пришлось убрать. Как ты думаешь?
— Бекс, ну погоди ты немного с вопросами, — сказал Байрон, обнимая ее.
— Я бы погодила, но они сами лезут, — Ребекка положила голову ему на плечо. — Я не понимаю, зачем Сисси надо побольнее меня уколоть? Я не хочу знать, что Мэйлин…
Она прикрыла глаза.
— Я вообще не хочу говорить о ней в прошедшем времени!
— Здесь я бессилен тебе помочь, — сказал Байрон, обняв ее крепче. — Зато могу выгнать Сисси коленом под зад.
Ребекка засмеялась, хотя сейчас ей очень хотелось подняться в свою бывшую комнату, повалиться на кровать и плакать в тишине и одиночестве.
Через несколько минут в кухне появилась Эвелин. Она была всего несколькими годами старше Ребекки и Байрона, но в ней всегда ощущалась материнская, покровительственная жилка. Когда Байрон в гонках возле водохранилища угробил свой первый мотоцикл и серьезно покалечился сам, Эвелин кудахтала над ним, пока не приехал Крис и не убедил его ехать к больницу. Она взяла с Ребекки и Эллы обещание, что те поедут вместе с Байроном и будут через каждые сорок пять минут его будить и проверять, в каком он состоянии. Выйдя замуж за Криса и родив четверых детей, Эвелин лишь усилила свои материнско-покровительственные инстинкты.
— Сисси убедили-таки поехать домой и успокоиться, — сказала она.
— Спасибо тебе, Эвелин, — ответила Ребекка, заставив себя улыбнуться.
— Тут моей заслуги нет, — отмахнулась та. — У Кристофера большой опыт по части укрощения неуправляемых женщин. Сестры у него такие же, хотя до Сисси им, конечно, далеко.
— Тогда передай ему мою благодарность, — сказала Ребекка и невольно усмехнулась.
Из своего скудного опыта жизни в Клейсвилле, но больше — по рассказам Мэйлин, она знала, что семейство Мак-Инни считалось главными возмутителями спокойствия в городе. По этой же причине городской совет и назначил Криса шерифом: тот знал всех городских забияк и скандалистов или состоял с ними в прямом родстве…
— Погоди, Ребекка, все образуется, — сказала Эвелин, пододвигая ей стул. — А подкрепиться тебе обязательно надо. Горе истощает не только моральные силы, но и физические тоже. Сил на пустой желудок не бывает. Садись и поешь.
Ребекка послушно села, положила себе какого-то салата и принялась есть.
— Байрон, пойди взгляни, не подъехал ли твой отец. Сколько же можно переодеваться? Понимаю, что ему сейчас никого не хочется видеть. Но Мэйлин вряд ли понравилось бы, что его нет на поминальном обеде. Сходи, а я тут посижу с Бекс.
Байрон оглянулся на Ребекку. Та молча кивнула. С Эвелин было проще, чем с ним. Она обладала природной добротой, умела приходить на помощь раньше, чем люди об этом просили. Просто видела, что кому-то плохо, и делала все, что в ее силах.
Когда Ребекка доела салат, Эвелин предложила ей что-то еще. Все это сопровождалось легким, ни к чему не обязывающим разговором. Точно так же вела себя Мэйлин, когда Ребекка бывала чем-то расстроена.
Постепенно кухня стала опять наполняться гостями. Люди приходили, рассказывали какие-то истории, связанные с Мэйлин, вспоминали разговоры, которые велись на кухне. Потом они уходили, и их место занимали следующие. Ребекка с благодарностью слушала эти, похожие, в общем-то, истории. Они помогали ей отогнать тягостные мысли, что на этой же кухне ее бабушка нашла свой конец.