— Эту парчу выбирали, чтобы потрафить твоей давней предшественнице. Рад, что она тебе тоже понравилась. Хотя, — Чарльз отдернул край балдахина, — должен извиниться за причину, по которой ты оказалась в моей постели. Увы, я бы предпочел иную причину.
Ребекка не отвела глаз. Она поняла не особо замаскированный намек. Надо признаться, Чарльз был обаятелен. И потом, ведь это он спас ее от пуль бандитов. Если дьявол и впрямь существует, он должен быть именно таким — обаятельным искусителем: изысканные манеры, многозначительные улыбки и легкое презрение. Вот только она не знала, какую игру он с ней ведет. И уж совсем абсурдным было бы думать о мертвеце, как о сексуальном партнере. Это не просто глупые мысли, а извращение какое-то!
— Благодаря вам я осталась жива и невредима, — слегка улыбнувшись, сказала Ребекка. — Почти невредима, — тут же добавила она.
— Уверяю тебя, дорогая: эти негодяи понесут заслуженное наказание, — заверил ее Чарльз.
Игривый взгляд на его лице сменился выражением искренней заботы.
— Еще раз прошу простить, что не сумел уберечь тебя полностью. Я велел нашему врачу промыть и перевязать твою рану.
Ребекка опустила руку под одеяла и потрогала повязку. Попутно она обнаружила, что лежит в постели совершенно голая.
— Какая странная повязка, — сказала она.
Чарльз криво улыбнулся.
— Мой врач — из давних покойников. Современные перевязочные средства он не признает… У мертвых свои причуды. Для них эпоха, в которой они жили, остается самой лучшей.
— Стало быть, вы жили…
Ребекка пригляделась к его шелковому галстуку и гармонирующему с галстуком платочку в кармашке. Эти детали мужского туалета ни о чем ей не говорили, как и безупречно сшитый костюм Чарльза.
— Мне не угадать вашу эпоху.
— Такую одежду носили в эпоху Великой депрессии. Это 30-е и начало 40-х годов двадцатого века… Но сам я жил… гораздо раньше. Просто обожаю то время.
Ребекка села, подтянув одеяло к подбородку.
— А где моя одежда?
— Я велел ее выстирать и починить. Тебе будет во что одеться.
Чарльз оглянулся и махнул рукой, подзывая кого-то. К кровати подошла девушка.
— Мари поможет тебе одеться.
Упреждая вопросы Ребекки, он поклонился и вышел.
— Желаете выбрать платье, мисс? — спросила Мари, подавая ей халат.
На вид девушке было не больше двадцати. Гладкая прическа, на лице — никакой косметики. Черная юбка с высокой талией достигала пола. Верхнюю часть одеяния Мари составляли светло-серая блузка и черный шейный платок. Из-под юбки выглядывали простые черные туфли. Макушку головы прикрывала скромная серая шляпка.
— Мисс! — окликнула Ребекку девушка.
Ребекка выбралась из постели, накинула халат и подошла к большому гардеробу.
— Я умею одеваться сама, — сказала она Мари.
Служанка подошла и открыла дверцу шкафа.
— Прошу прощения, мисс, но вы меня не поняли.
Ребекка разглядывала содержимое гардероба.
— Да тут целый магазин одежды!
— Хранительницы любят красивые ткани, мисс. Хозяин желает доставить вам как можно больше удовольствия… он это умеет.
Последние слова Мари произнесла скороговоркой и покраснела. Она повернулась к Ребекке спиной и принялась двигать вешалки с платьями, висевшими на массивной деревянной перекладине. Девушка едва удерживалась от желания подойти и потрогать их руками.
— Знаю, мисс, что эти платья — не по вашему вкусу. Но наши швеи готовы взяться за работу. С вас уже сняли мерки. А пока предлагаю вам выбрать платье из уже имеющихся. Тут наверняка найдется что-нибудь подходящее.
Мари достала темно-пурпурную юбку. На той же вешалке висела и нижняя юбка светло-сиреневого цвета.
— Думаю, это вам понравится, мисс.
Ребекка не утерпела и потрогала ткань. Нижнюю юбку украшали крошечные драгоценные камни. Ничего подобного она никогда не носила и даже не видела. Однако надевать этот раритет она сейчас не собиралась.
— Я бы предпочла джинсы. На такое у меня просто нет времени.
— Простите, мисс. А что вы скажете вот об этом?
Ребекка поморщилась, думая, что Мари опять предложит ей какой-нибудь изыск позапрошлого века. Но служанка не вмешивалась, предоставляя ей самой смотреть и выбирать. Пальцы Ребекки трогали удивительные ткани, названия которых она не знала. Вероятно, нечто подобное существовало и в мире живых и стоило кучу денег. Ребекке было не от кого унаследовать тягу к нарядам: мать и Мэйлин одевались достаточно просто. К тому же кочевая жизнь приучила ее обходиться разумным минимумом одежды.
Свой выбор Ребекка остановила на темно-зеленом шелковом платье с прозрачными рукавами. Оно не имело вырезов ни спереди, ни сзади и, похоже, не стесняло движений. Ребекка сбросила халат и надела платье. Мари проворно застегнула все мыслимые крючки. Ребекка посмотрелась в большое напольное зеркало, прикрепленное к бронзовой станине, что позволяло наклонять его вверх и вниз. На вешалке платье казалось простым и вполне утилитарным. А на ней… Только сейчас Ребекка сообразила, что платье состоит из двух частей. Она надела внутреннюю, вообще не имевшую рукавов. Прозрачные рукава принадлежали внешней части, которая надевалась поверх и завязывалась под грудью. Эта часть имела шлейф, волочившийся по полу. На ходу шлейф красиво двигался, создавая эффект зеленого мерцания.
Пока Ребекка обдумывала, как втолковать Мари, что ей нужно совсем простое платье, служанка извлекла откуда-то пару темно-зеленых туфель на низком каблуке. Они отлично сочетались с платьем и были Ребекке по ноге. Все это показалось ей довольно подозрительным.
— Мари, ты проводишь меня к Чарльзу?
— Но, мисс, к этому платью полагаются подвески и…
— Обойдусь без подвесок.
Мари не то кивнула, не то поклонилась. Потом она бесшумно распахнула двойные двери. Ребекка увидела просторный зал, где можно было устраивать балы на старинный манер. В дальнем конце зала, возле открытых дверей, ведущих на балкон, стоял Чарльз.
— Надеюсь, ты не откажешься поужинать в моем обществе? — сказал он подошедшей Ребекке.
Стол, накрытый на двоих, покрывала безупречно белая скатерть. В серебряном ведерке охлаждалась бутылка вина. Хрустальные бокалы терпеливо ждали, когда их наполнят. Балкон украшали горшки с цветущими орхидеями и множество зеленых растений. Он напоминал небольшую оранжерею, где садовник появлялся реже, чем нужно.
— Мари, передай Уорду, что мы с мисс Барроу будем на восточном балконе, — сказал Чарльз, выдвигая стул. — Ребекка, прошу садиться.
Ребекка вышла на балкон.
— Я ценю то, что вы сделали для меня, Чарльз. Но я пришла сюда не для установления с вами дружеских отношений. — Она села за стол. — Я пришла, поскольку от меня это требовалось.
— Разумеется, но разве необходимость прийти сюда мешает нам стать друзьями?
Чарльз невинно улыбнулся, разлил вино по бокалам и один из них подал Ребекке.
— В меня стреляли. Пару дней назад умерла моя бабушка. Сейчас я сижу с… мертвецом. А Байрон где-то там.
Ребекка обвела рукой город, лежащий внизу. Он тянулся во все стороны, до самого горизонта.
— Я почти уверена: вы знаете гораздо больше, чем рассказываете нам, живым. Пока что на каждом шагу я сталкиваюсь со странностями. Байрон рассказал мне, что отец привел его сюда и потом умер… Какие-то мертвые люди стреляли в нас. Точнее, в меня — вас ведь убить невозможно. В Клейсвилле происходят страшные вещи: пробудившиеся мертвецы нападают на живых. Байрон говорил, что я должна здесь побывать. Только тогда у меня появятся необходимые силы и знания. У меня очень мало времени, а вы… предлагаете мне ужин?
— Говорить мы ведь можем и за ужином, — резонно заметил Чарльз. — Я попытаюсь — отчасти, конечно, — устранить сумбур, которым полна твоя голова. Твой Гробовщик вскоре сюда придет, за это я ручаюсь. А пока тебе придется остаться у меня. Поверь, это самое безопасное место. Несколько моих буйных сограждан осмелились стрелять в тебя. Поверь, безнаказанными они не останутся. Я знаю, что мертвая девочка-подросток угрожает покою и благополучию Клейсвилла. А еще, моя дорогая Ребекка, я знаю, что ты очень устала и нуждаешься в хорошей порции еды.