Мир мертвых покидали молча, и Байрон был благодарен за это Ребекке. Он радовался, что с ней не случилось ничего непоправимого, и в то же время злился за ее самовольство. «Это все подстроил Чарли», — мысленно твердил себе Байрон, хотя его внутренний голос говорил ему обратное. Если бы Ребекка не выпустила его руку, Чарли ничего не смог бы с ними сделать. Байрон видел, как мир мертвых заворожил ее и поманил к себе. Естественно, она забыла о нем и кинулась навстречу новым впечатлениям.
Он не спрашивал, каким этот мир видится ей. Честно говоря, даже и спрашивать не хотел. Байрон и так понимал: этот мир каждый из них видит по-своему. И сейчас Ребекка шла рядом с ним, полностью погрузившись в свои мысли, куда Байрон доступа не имел. А хочет ли он их знать? Задав себе такой вопрос, понял: нет, не хочет, за исключением моментов, когда это нужно для безопасности Ребекки.
Мысли Байрона переключились на возвращение мертвых. Может, просто отодвинуть шкаф, затолкать их в туннель и пусть себе добираются? Он представил, как проделывает это с Дайшей, и вдруг почувствовал угрызения совести. Порядочные люди так себя не ведут. А как они ведут себя, если по городу разгуливает невинная с виду девочка-подросток и убивает всех подряд?
Мерки живых неприменимы к мертвым. А Дайша уже мертва. Ее нельзя оставлять в мире живых.
Байрону вспомнились отцовские предостережения. Пробудившийся мертвец — чудовище. Не кто иной, как Дайша укусила ребенка, ранила Уильяма и убила Мэйлин.
На обратном пути Ребекка не выпускала его руки до самого возвращения в подвал. Байрон одной рукой задвинул шкаф и закрыл туннель. Ему сразу стало легче дышать, будто мир мертвых превратился в дурной сон.
Но нет, не превратился.
Байрон помнил, с каким лицом Ребекка стояла на балконе и разглядывала город мертвых. Она была испугана и в то же время зачарована зрелищем. У нее горели глаза и лихорадочно пылали щеки. Может, такой же была и Элла, когда увидела этот город? Скорее всего, Байрону не увидеть того, что видели женщины, попадая туда. Не увидеть и не понять неодолимой тяги, заставившей Эллу поскорее покинуть мир живых.
«Неужели и Ребекка захочет уйти туда навсегда?»
Байрон снял рюкзак Алисии, опустил на пол и, стараясь говорить как можно спокойнее, спросил:
— Что с твоей прежней одеждой? Куда она пропала?
Не отпуская его руки, Ребекка молча смотрела на него, будто не знала ответа на простой вопрос. А с ее платьем произошла удивительная метаморфоза. Из серого оно превратилось в темно-зеленое, преобразив унылый подвал, где доминировали блеклые тона и металлические поверхности.
— Пули. Кровь, — сказала Ребекка и дотронулась до раненого бока. — Совсем царапина. Чарльз меня заслонил. Рана уже не болит.
Все это было сказано знакомым тоном, словно речь шла о каком-то мелком домашнем происшествии. Байрон понял, что и на Чарли они с Ребеккой смотрят по-разному. Он не доверял мистеру С. А она? Неужели попалась на удочку сладкоголосого мертвеца? От этой мысли мир мертвых стал Байрону еще ненавистнее.
— Я ему не доверяю, но рад, что он тебя защитил, — только и сказал Байрон.
— Я тоже. Все прошло. Но если бы он тогда…
— Он уберег тебя от пуль, и это главное. Кстати, если бы он не запер меня в туннеле…
«Лучше эту тему сейчас не трогать», — подумал Байрон и умолк.
— Если хочешь, могу осмотреть твою рану, — предложил он.
— Не надо. У меня все прошло. Сама удивляюсь: пока шли по туннелю, еще побаливала, а здесь… уже не болит. Перестало.
Неужели каждый их поход в мир мертвых будет столь опасным? Получается, даже всесильный Чарльз не может навести порядок в своем городе. А значит, может найтись и еще какой-нибудь идиот, которому захочется выстрелить в Ребекку.
Байрону не хотелось об этом думать. Полученных ответов ему было явно недостаточно; тем более что за это сравнительно короткое время накопились новые вопросы. Пока он понимал одно: вещи из мира мертвых способны перемещаться в мир живых. И наоборот, иначе Алисия не заговорила бы о бартере.
— Я все-таки хочу взглянуть на твою рану, — сказал он, стараясь скрыть тревогу.
— Конечно… только на мне не надето нижнее белье. Не буду же я здесь раздеваться. — Ребекка схватилась за полы платья. — Когда выбирали платье, я забыла попросить у служанки нижнее белье.
Байрону вдруг вспомнилась фраза Чарли насчет постели, и это заставило его на время забыть про рану. «Он просто хотел позлить меня, — стал убеждать себя Байрон. — Пусть Ребекку и заворожил их город, но на такое она не пойдет».
«А ты действительно хочешь знать, как было?» — вмешался внутренний голос.
Байрон не хотел. Никаких расспросов и сомнений. Что-то останавливало его. Может, это как раз из тех случаев, когда лучше не доискиваться правды?
— Ребекка, тебе незачем меня бояться. Я хотел просто взглянуть на твою рану. Так сказать, профессиональным взглядом. Если стесняешься меня, давай я позову Элейн.
— Нет, — вздрогнула Ребекка. — Она еще, чего доброго, разложит меня на «мертвецком столе».
Байрон улыбнулся ее попытке хоть немного разрядить обстановку.
— Не надо до такой уж степени бояться Элейн.
— Я и не боюсь. Просто она привыкла заниматься трупами. У вас все-таки не больница.
Байрон открыл другой шкаф, где лежало несколько смен его одежды. Выбрав первые попавшиеся вещи, он затолкал их в рюкзак Алисии.
— У нас не больница, но я не хуже любого врача умею быть внимательным и деликатным.
— И профессиональным? — подкусила его Ребекка.
— А ты хочешь, чтобы я был профессиональным?
Байрон снял с себя рубашку. Крови охранников на ней было совсем немного, но достаточно, чтобы бросить ее в мусорный бак и надеть чистую.
— Тебе по-прежнему хочется слышать ложь вместо правды?
— Би, ты забираешься на опасную территорию, — предупредила Ребекка, стараясь не смотреть, как он переодевается.
— И что же? — спросил Байрон, стоя с чистой рубашкой в руках.
Ребекка демонстративно уставилась в пол.
— А то, что мой бок обойдется без твоего осмотра. Он в полном порядке.
Байрон подошел к ней.
— Я ведь не об этом спрашивал.
— Ты же знаешь: я не была… когда Чарльз это сказал… Я хочу сказать, я спала, но… одна.
— Хорошо, хорошо, — отмахнулся Байрон. Ему меньше всего хотелось сейчас слышать о Чарли. — Я уже понял, что никаких объяснений не будет, и мне незачем их ждать.
Ребекка положила обе ладони ему на грудь.
— Я слишком давно тебя знаю и не поверю, чтобы тебе было все равно, если я… с Чарли или с кем-то еще.
— Возможно, я изменился, — сказал Байрон, проводя рукой по ее бедру.
Она потянулась и поцеловала его. Медленно, со вкусом. После этого все ее заявления, что ей не нужны долгие привязанности, казались пустым звуком. Этот поцелуй не был похож на поцелуи случайных подруг Байрона. Даже на поцелуи Эмити.
— Нет, — сказала Ребекка, отрываясь от его губ.
— По какому поводу «нет»? — не понял Байрон.
— Первое «нет» — я не хочу, чтобы ты был профессиональным. Второе «нет» — ты не изменился. Но сейчас, наверное, я лучше оставлю это без внимания… опять. А то завтра мы об этом пожалеем.
Ребекка отошла. Байрон сдерживался, как мог, но его все же перехлестнуло через край.
— Говори за себя! Я никогда ни о чем не жалел. Это ты убегала по утрам.
Ребекка тоже не изменилась за эти девять лет. Когда Байрон пытался говорить о том, чего ей не хотелось обсуждать, она просто меняла тему.
— Знаешь, мне нужно найти дневник Мэйлин. Она мне оставила письмо. Написала, что в дневнике я найду ответы на многие свои вопросы. Я стала его искать, но так и не нашла. Тогда я не очень понимала, насколько он важен. Теперь понимаю… Как подумаю, что мертвая девчонка бродит по городу, а я даже не знаю, как ее остановить.
— Конечно, — огрызнулся Байрон.
Он застегнул рубашку, взял мешок и прошел к двери, ведущей на лестницу из подвала. Неужели Ребекка и дальше настроена играть в свою прежнюю игру под названием «не-хочу-смотреть-фактам-в-лицо»? Время таких игр кончилось, и глупо делать вид, будто между ними нет и не может быть никаких отношений.