Прошло несколько часов.
Квартирьеры все еще не возвращались. Жара текла по пыльным улицам Орехова. На камнях она оседала. Мы лежали под самыми заборами, там, куда камни не доползали.
Через улицу — тремя-четырьмя домами дальше — разместился штаб полка. Около ворот штаба стоял поручик Горбик.
Орехов был пуст. Жители сидели в домах. Дома были заперты.
По улице вели пленных.
Все три пленных курсанта были босы. Руки у них были скручены за спиной.
Солнце пекло все сильней.
Но вдруг, подняв головы, мы удивленно посмотрели друг на друга.
…за-клей-менный
Весь мир голодных и ра-бов! громким голосом пел кто-то в кустах за пыльными домишками.
— Господа!
— Господа, кто это?..
Кое-кто из офицеров приподнялся.
— Такого нахальства!.. такого… — И, сплюнув, поручик Ягал-Богдановский встал и пошел через улицу в штаб. А голос за штабом крепчал и рос:
Эт-то есть наш послед-ний,
все выше и выше подымался он,
И реши-тель-ный бой,
С Интер…
Здесь короткий выстрел подсек пение. Следующие два выстрела упали уже в тишину…
* * *
Солнце сдвинуло тень под самые наши ноги. Мы лежали, еще ближе прижавшись к забору.
— Господа, слыхали? — еще издали крикнул нам поручик Горбик. — Слыхали, как Туркул его петь заставил?.. «Ах, сука такая!. Пой на прощанье!..крикнул Туркул — Пой, чтоб знал, за что подыхаешь!..»
— А не врете?
Поручик Горбик вспыхнул. Потом улыбнулся.
— Вам бы, Дегтярев, в че-ка служить! Всё допытываетесь! Спросите у генерала Туркула. Ага, не спросите!..
Кто-то стучал в закрытые ставни окна:
— Молока!.. Хозяйка…»
Оказывается, во время очередной атаки Орехова у курсантов-ленинцев нервишки-то сдали и драпанули они от офицерской цепи дроздовцев — от их психической атаки [помните фильм «Чапаев»? ]. И пленных, оказывается, заставили петь «Интернационал» перед расстрелом — помимо их желания. «Ах, сука такая! Пой на прощанье!»
Вот так рассыпаются в прах коммунистические легенды.
2016
Орехов, парк Шевченко, памятник петроградско-московским курсантам. Таким его запомнили ореховцы
Курсанты в Орехове
Ленкурсанты с поврежденными физиономиями, май 2016
Памятник курсантам-недоосвобидителям в Московском кремле
Москва, кремль
Чекистская тусовка возле московского памятника
На свалке истории районного масштаба
В городе Пологи осенью 2017 года я решил выяснить, где после декоммунизации «прописались» вожди коммунистического режима
И таки выяснил.
Во внутреннем дворе КУ «Пологовский районный краеведческий музей», куда мы с фотокорреспондентом Сергеем Томко попали с позволения директора музея Ирины Садовой, обнаружились
три Ленина, включая самого необычного из всех, каких мне доводилось видеть — с липовой рукой;
Феликс Дзержинский, прозванный при жизни «железным». Суставы, видать, при ходьбе у него скрипели, как несмазанные шарниры. Окружающие поэтому полагали, что они у него — железные. Как у дровосека из сказки о волшебнике из Изумрудного города;
Николай Щорс, имя которого [с 1937-го по 2004-й] носил запорожский областной муздрамтеатр. Многие только по сей причине и помнят Щорса. Да еще по песне, которую в коммунистические времена любили петь подвыпившие пионеры — «Щорс идет под знаменем, красный командир»;
ноги неопознанного нами вождя. Может быть, подумал я, чьи-то запасные?
Щорс тоже пребывал в разобранном состоянии. Ноги, туловище, голова — все по отдельности. Как в анатомическом театре.
Так вот ты какая, свалка истории! — не удержался я от восклицания, вспомнив давнее, но весьма подходящее к моменту заявление президента США Рональда Рейгана: «Свобода и демократия оставят марксизм и ленинизм на свалке истории».
Ильичи-братья
По объяснению Ирины Садовой, музей готов был принять всех низверженных с пьедесталов в районе вождей. Однако одного Ильича — из центра Полог, оставили на сберегание в горкоммунхозе. А бюст официально — по суду, признанного одним из организаторов Голодомора в Украине в 1932—1933 годах Власа Чубаря его земляки, жители села Федоровка [бывшей Чубаревки], решили придержать у себя, препроводив «на ответственное хранение» в склад местного сельхозпредприятия. Ну, а в селе Инженерном декоммунизированного Ленина, говорят, просто-напросто отправили на свалку. Не истории, а на ту, куда мусор выбрасывают.