Как же так? — не поверил я прочитанному. Если в начале лета 1932 года «значительная часть украинских сел» была «охвачена голодом», как официально уведомлял Москву Григорий Петровский, о каком экспорте зерна может идти речь? Ну, а намерение СССР согласованно выступить с Германией и Польшей «на мировом рынке по реализации ржи» меня почти шокировало. Напомню, что в январе 1933 года в Германии пришли к власти нацисты во главе с Гитлером. Получается, Сталин именно с ним диктовал миру цены на рожь в 1933 году. В то время, как в Украине «недоедающих, опухших и умирающих с голода в каждом селе набирались десятки и сотни».
«Вещдоки — остатки убитой дочери, преданы земле»
Следующим поразившим меня документом, который я тоже отыскал в архиве Украинского института национальной памяти, стал «Протокол допроса гражданки Шиян Анны Сысоевны, обвиняемой в убийстве своего ребенка и людоедстве» [от 23 мая 1933 года]. Привожу его полностью — с максимальным сохранением слога и стиля:
«Обвинение мне предъявлено, виновной себя признаю. До убийства своего ребенка я была в Мелитополе, куда ходила к мужу, который сидит в ДОПРе [доме принудительных работ, как большевики именовали обычную тюрьму, — авт.] за воровство колхозного хлеба. Пробыла там две недели, зарабатывая на поденных работах. Возвратившись из Мелитополя, я вечером помыла девочку. На завтра, 13 мая с/г, я села искать вшей у девочки и решила ее убить, чтобы часть ее съесть, а часть переработать на колбасу и продать в Мелитополе на деньги. С этой целью я накинула ей на голову подушку, а руками задушила за горло, после чего часть сварила и вместе с сыном съела, а часть переработала на колбасу с чем и была поймана. Преступление сделала сама по себе, никто меня к этому не склонял, ни с кем об этом не говорила. Сделала впервые. Больше добавить ничего не имею. Показания мне зачитали, с моих слова записано правдиво».
В протоколе также указано, что 28-летняя Анна Шиян постоянно проживает в селе Корнеевка Великобелозерского района Днепропетровской [ныне это село относится к Веселовскому району Запорожской области] и что она — малограмотная селянка-хлеборобка, не имеющая за душой ничего [имущественное положение — беднячка].
Через два дня, 25 мая, райуполномоченный ГПУ по Великобелозерскому району Шилобрит [фамилия такая] подписал обвинительное заключение по следственному делу №214 по обвинению «гражданки Шиян Анны Сысоевны в убийство дочки и каннибализме».
Уполномоченный уточняет в нем, в частности:
«сведения о том, что гр. Шиян А. С., жительница села Корнеевки, убила свою дочь, часть которой съела, поступили в Великобелозерский райаппарат ГПУ 16 мая 1933 года»;
«муж ее за сопротивление хлебозаготовкам осужден и сейчас отбывает наказание в Мелитопольском ДОПРе»;
сама обвиняемая «созналась в убийстве своей дочери Мотрены девяти лет, часть которой к моменту обнаружения ею уже была съедена, а остальная часть переработана на колбасу».
После этого уполномоченный предлагает [в тексте — «полагал-бы»]: “ следдело №214 препроводить на рассмотрение судебной тройки ГПУ с применением к гражданке Шиян высшей социальной меры защиты — РАССТРЕЛА» [выделено уполномоченным].
Заметив также, что обвиняемая в настоящий момент «содержится под стражей при Великобелозерской раймилиции», а «вещдоки по делу — остатки убитой дочери, преданы земле», опер поставил точку и понес свое обвинительное заключение на подпись к прокурору. И тот, не колеблясь, как я полагаю, завизировал его: «Согласен. Участковый прокурор Плахотнюк».
Умершую дочь «порубал на куски, мясо употреблял в пищу»
Примерно в эти же дни, а точнее — 22 мая 1933 года, секретарю Михайловского райкома КП (б) У под грифом «секретно» легла на стол докладная записка райуполномоченного ГПУ Добшинского:
«Михайловский райаппарат ГПУ сообщает, что член колхоза „До світла“ 3-го Михайловского сельсовета Чуркин Федор Павлович после смерти 19 мая своей семилетней дочери последнюю порубал на куски, мясо со своим семейством употреблял в пищу. К вашему сведению, Чуркин недолгое время спустя тому назад [так в тексте, — авт.] был председателем финансовой комиссии колхоза, собирал деньги на культнужды и насобирал 900 рублей, каковые растратил, после чего колхоз последнего принудил растраченные деньги возвратить колхозу. Чуркин продал корову и вернул колхозу 600 руб. Данный случай среди колхозной массы поднял большое возмущение с нареканием на Чуркина, что последний растратил их деньги и теперь под видом голодной смерти употреблял в пищу труп своего ребенка. Чуркин нами арестован, приступили к производству следствиями».