Наместник зло посмотрел на хаосита, но вернулся на софу. Ритайлина присоединилась к нему, а Хашайя возвратилась в облюбованное кресло.
- Я, пожалуй, пойду спать,- сказал, поднимаясь со стула Тульгарн.- Уж пару часов перед тем, как покинуть это гостеприимное место, у меня есть. А вы как хотите.
Хаосит вышел за дверь. Воцарилась тишина, казалось, три человека в кабинете стараются даже не дышать. Хашайя прочистила горло.
- Жаль, что Энкрич не дожил до этого момента.- Шайя сейчас действительно сожалела. Тощий н'удан был достоин хотя бы раз перед смертью услышать Великий Хаос.
- Жаль.- Зеленоглазая поджала губы.- Я бы многое отдала, чтобы посмотреть, как Долговязая смерть падает ниц. Месэр Тхеонир, отдайте распоряжение, чтобы все обитатели замка покинули его в течение трех часов, затем отправляйтесь в Тримашлонап и собирайте войско. Надеюсь, вы не выдадите нас.
- Вы плохо обо мне думаете, Ритайлина.- Октарэгон быстрым шагом покинул кабинет, оставив бывших врагов наедине.
- Расскажи мне,- попросил Шайя.
Тульгарн, как выяснилось, был тем самым хаоситом, которому удалось совершить обряд перекройки, обратив н'шаста в н'удана. Он досконально изучил забытый язык и проводил много времени в развалинах старого убежища. Он искал книги, свитки и другие записи, чтобы повысить свою мощь и единолично возглавить силы верных Великому Саусесану. Однажды Тульгарн обнаружил древнюю молитву, которую произносили тысячелетия назад перед контактом с повелителем. Твердо решив добиться возможности услышать того, кому посвятил жизнь, он несколько дней подряд медитировал и пел слова на языке Хаоса. Пока Повелитель не ответил ему. Он подсказал, как сформировать заклинание, которое никто из н'уданов до этого не сплетал. Поток потребовал десятки душ, но результат оправдал все с лихвой.
- Что дальше?- Хашайя забыла про сон. Неудивительно - после такого забудешь не только сон, но и свое имя.
- Тульгарн уйдет в Пердожалаф, мы вернемся в убежище и хорошенько отдохнем,- ответила Ритайлина.- После вместе разработаем план по освобождению Оорташи и Щамерта.
- У тебя уже есть идеи?
- Есть, но вряд ли их можно назвать заслуживающими внимания. Когда Тульгарн попался, я боялась, что мы проиграли. Поверь, меня он тоже бесит. Зная свою важность, он продолжает рисковать. Все мои мысли были направлены на его спасение, поэтому я сильно не задумывалась о тех, кто еще заточен в Белых пирамидах. И не спрашивай, почему я сразу не рассказала о Тульгарне вам с Энкричем.
- Мы бы не поверили,- сказала Хашайя.
- Именно. Не забудь про иномириняна Дмитрия, мы обязаны исполнить волю Повелителя.
- Орден д'рута еще существует?
- Да, не столь многочислен, как раньше, но боеспособен.- Рита поняла, куда клонит Шайя.- Завтра я отправлюсь к ним и выберу самого умелого из убийц.
- Есть вероятность, что этот Дмитрий уйдет из Грелимарая.
- Не беспокойся, д'рута отыщет его в любом уголке Энхора, где бы тот не спрятался. Пусть не сразу, но Дмитрий умрет.
Конечно, умрет. На пути Хаоса умрут все, кто не с нами, подумала Хашайя. Так будет. Скоро.
Дмитрий
Если бы я вел дневник, то сейчас уже сидел бы в ступоре, подбирая нужные слова. Я бы не знал с чего начать, что упомянуть подробно, что вскользь, а о чем вообще промолчать. Сражения, новые знакомства, встречи, долгие разговоры - день, когда я ступил на землю Грелимарая, вполне заслуживал звания самого тяжелого за двадцать пять лет. Казалось, что сегодня мир вращался лишь вокруг меня. Стоило побыть одному, чтобы в тишине усвоить каждое из многочисленных событий, свалившихся на мою несчастную голову, но в Грелимарае об этом я мог забыть со спокойной душой. Все требовали Аархина Маггорайхена: Храм Тибора, Наместник города и даже простые жители, для которых появление последнего защитника Энхора стало глотком свежего воздуха после удушливой вони, принесенной хаоситами. Я старался уделить время всем, постоянно импровизировал, будто выступал в качестве стендап-комика перед зрителями. Мои собеседники иногда замечали некую отстраненность во мне, но подозрений о самозванстве не возникало. Я догадывался, что люди понимали - даже великий н'шаст, самый могущественный человек в этом мире, скорбит по погибшему другу. Я скорбел и делал это искренне, не играя роль. Ведь Мийэн был той тонкой нитью, по которой я собирался добраться до дома, словно эквилибрист, шагающий по натянутому канату. Теперь эта нить оборвалась, причем я чувствовал, что отчасти по моей вине. Когда я впопыхах ворвался в тускло освещенный зал, н'удан не стал метаться между двумя противниками, а избрал приоритетную цель. Мийэн, по-видимому, не нашел иного способа спасти меня, и бесстрашно пожертвовал собственной жизнью. За это я ему благодарен, видит Порядок, очень благодарен. А если бы я не ринулся сломя голову в гущу сражения? Возможно, друг Маггорайхена одолел бы Энкрича, но что потом? С нижнего уровня Темницы как раз поднялись бы другие хаоситы, и любой из них без сожаления убил бы меня. Поздний вечер только приближался, и больше всего на свете я желал уснуть, чтобы, наконец, увидеться с Аархином. Я хотел услышать, что он скажет: обвинит в самонадеянности или признает, что я поступил правильно.
Избавившись от собеседников, я занял кабинет Мийэна Заурбанза в порту. Рабочее место главный смотритель обставил скромно. На столе лежала куча документов, требующая скорейшего разбора. Кто теперь займется ими? По крайней мере, мне до этого не было дела. Я всего лишь хотел пару часов одиночества, поэтому запер дверь и прикрыл окно плотными занавесками коричневого цвета. Как быстро меняются люди - в начале своих приключений я опасался, что кроме меня никого в новом мире нет, а спустя неделю мечтаю, чтоб так оно и было. Помнится, что я еще радовался телу, в которое угодил мой разум, однако пребывание в любом ином человеке уже не представлялось мне чем-то ужасным. Глупости, Дима, одернул я себя, тогда бы домой вернуться ты не смог бы ни при каких обстоятельствах.
Я опустился в кресло и положил руки на крепкий стол. Мой взгляд зацепился за письмо, то самое, которое Аархин отправил другу. Оно лежало сверху ближайшей кипы бумаг, значит, Мийэн не раз перечитывал его. Я пробежался глазами по строчкам, наконец, добрался до подписи, оставленной н'шастом. Ее придется заучить, ибо не верилось, что неизвестно за какое еще время в Энхоре мне не доведется отправлять посланий. Я взял чистый лист, обнаружившийся в верхнем выдвижном ящике стола, перо и опустил эту письменную принадлежность в чернильницу. Перо, кстати, чудесное, чем-то похожее на павлинье, но сочетание цветов было совсем другим. Затем старательно, словно первоклашка на занятиях по правописанию, начал повторять закорючку Аархина. Минут пять я только и делал, что размазывал чернила по бумаге или оставлял кляксы. Мама бы сказала - как курица лапой. Когда место для следующих попыток закончилось, я достал второй лист. Теперь я водил рукой гораздо аккуратней, и раза с пятнадцатого подпись вышла такой, какой должна быть, сам Хранитель Порядка ее бы признал.
Я уже собирался отложить перо в сторону, как понял, что еще не пробовал писать слова. Подделать автограф - дело нетрудное и не пыльно, а подчерк? Я написал слово 'Привет' и тупо уставился на него после. Я долго пялился на буквы, пока не врубился, что передо мной кириллица, которая поначалу показалась тарабарщиной. Еще бы, разум то перестроился так, чтобы понимать местный язык. Твою мать, выходит, что если я буду писать, то только на русском? Дополнительной проблемы мне только не хватало. Я закрыл глаза и сосредоточился, пусть память тела Аархина поможет. Если тело помнит чой-хуа, то и с простым заданием справится. Когда я взглянул на надпись, выдох облегчения вырвался сам собой. 'Привет' состоял из энхорских букв, а самое важное - подчерк почти не отличался от хозяевского.
Освободив место на столе, я улегся на сложенные руки. Желания спать не ощущалось, но, тем не менее, в сон удалось провалиться достаточно скоро.
Обстановка вокруг не переменилась, я по-прежнему, был за столом в кабинете главного смотрителя порта, но на стуле передо мной, глядя в сторону, сидел последний н'шаст Энхора. В руке он держал золотой кубок. Я не думал говорить первым, но молчание затянулось.