Провидец устало прикрыл глаза.
— Ты ведь хотел защитить, не правда ли? — переспросил он. — Тебе была дадена сила. Вас ждёт впереди ещё много опасностей. Вас продолжают преследовать слуги Хаоса. Так зачем же ты отрекаешься от силы, которую сам попросил? Силы, которая способна всех защитить.
Из глаз Ириса брызнули слёзы. Чтобы не позориться перед старым феем, он присел и обнял голову руками.
— Прости малыш. Я знаю, на тебя и так слишком многое свалилось в последнее время. Но поверь — ты справишься. Ветер не способен покровительствовать недостойному. И подчиняться ему тоже не будет.
Украдкой утерев слёзы, Ирис поднялся на ноги и твёрдо посмотрел старому провидцу в глаза.
— Насколько у меня сильный дар?
— Ты сильнее меня, — улыбнулся Дурман. — Знаний бы тебе, и славный защитник получиться. Диази не устоит, — хитро прищурился старик.
— Что? — опешил Ирис, ощущая, как начинает пылать шея и щёки.
— Неинициированный маг с незакреплённой ритуалом аурой исцеляет от проклятья переродков, — внезапно стал серьёзным провидец. — Ветер должен был тебе сказать. Мог пригрозить, что ты расплатишься жизнью.
— Он соврал? — дрожа всем телом спросил Ирис.
— Нет, просто ты оказался слишком сильным.
Повисло тяжелая тишина. Ирис всё пытался осознать слова провидца Дурмана. Но всякий раз у него по спине пробегали мурашки.
А если посмотреть на это с другой стороны? Поступил бы он иначе, если бы ситуация повторилась? Нет. Уж в этом он был точно уверен. С чего же тогда переживать?
— Мне пора, — прервал молчание Дурман.
— А как же учёба? — опешил Ирис.
— А вот она тебя и научит, — кивнул он в сторону Диази. — Основы были хорошо описаны в книгах, которые она у меня с завидным постоянством таскала. Вот и пригодиться.
— Но как же? — жалобно возразил Ирис.
— Не знаю, насколько получиться дальше со связью. Вы скоро зайдёте слишком далеко, чтобы было возможно общенье. Попытайся подружиться с ветром. Если что, я смогу передать сообщение через него.
Кивнув на прощанье, провидец впитался вместе с пламенем в землю. Ирис же так и остался стоять, поглощённый неимоверным количеством проблем, внезапно свалившихся на него. И проблема общения с ветром выглядела сущим пустяком, по сравнению с тем замешательством, которое он испытывал, пытаясь представить себе разговор с Диази после её пробуждения. Как он должен поступать, что говорить, если не может понять даже самого себя?
Ужинать пришлось рыбой. Умаявшись, Каракал вытянулся на мягкой траве в корнях у молодого ясеня, с улыбкой вспоминая прошедший день.
После их безумной гонки попугай на некоторое время отлучился. Каракал даже подумал, что пернатый решил покинуть его уж слишком суетливую компанию. Но вскоре крылатый забияка появился вновь, абсолютно без страха опустившись ему на голову.
— Знаешь, а это наглость, — спокойно заметил зверь.
— Наааглость! Наааглость! — тут же радостно подхватил попугай.
— Не притворяйся. Я чую твои эмоции. Ты не так глуп, как хочешь казаться, — насмешливо сказал Каракал.
Пернатый промолчал, обижено нахохлившись. Теперь задирать своего нового знакомого будет не так весело, а ему очень понравились их сегодняшние догонялки.
Однако с головы своего нового друга улетать попугай даже не подумал, а Каракал был ему слишком благодарен, чтобы сгонять. Так эта парочка целый день и пропутешествовала по лесу. Выглядели они довольно экстравагантно, поэтому любопытные птицы получили достаточно пищи для обсуждений и сплетен. На острове опять поднялся невообразимый гомон.
Когда Каракал лёг на землю, желая поспать, крылатый забияка ещё некоторое время крутилась вокруг него. Даже попытался расшевелить, несколько раз клюнув в затылок, но Каракал со стоическим спокойствием проигнорировал этот выпад в свою сторону. Тем временем на мир уже давно опустились густые сумерки и попугай взлетел ввысь, должно быть, решив поискать себе более уютное место для ночёвки.
И вот тогда-то Каракал в первый раз занервничал, встрепенувшись. Ведь в окружающий мир вдруг ворвалось чувство жажды крови. Поднявшись на лапы, он стал оглядываться по сторонам. Но оказалось, что агрессия была направлена отнюдь не на него, а на его пернатого друга. Не успел попугай скрыться в густом переплетении ветвей, как с соседнего дерева спорхнула сова. Стремительной тенью она понеслась в сторону попугая. Каракал растерянно застыл, но потом собрался с мыслями и взял хищницу под свой полный контроль. Сознание крылатой тут же закричало раненой птицей, ожидающей приближения хищника.
— Прости, охотница, — решил успокоить её юноша. — Этот забияка мне слишком симпатичен. Поищи другую добычу.
И отпустил свой контроль. Сова застыла в воздухе, судорожно размахивая своими широкими крыльями. А потом, не испытывая и тени страха, спустилась прямо перед Каракало и пытливо заглянула в его глаза.
И тут на него накатило, нахлынуло. Перед глазами давним, полузабытым призраком возник чёткий образ дедушки Овла. Его добрые глаза, светящиеся мудростью и жизненной силой. Его добродушный оскал. Его сильные, но мягкие лапы.
Когда-то мир Каракала крутился исключительно вокруг этого умнейшего зверя. Дедушка был не таким, не похожим на других. Он был так интересен, так много знал. Казалось, старик Овл мог ответить на любой вопрос. Имея огромное влияние на его родителей, приметив нестандартно мыслящего внука, старик взял малыша полностью под свою опеку и покровительство. Каракал хвостиком ходил за дедушкой, каждую минуту задавая всё новые и новые вопросы. И никогда он не знал отказа. Дедушка Овл открыл ему целый мир. Научил большему, чем все окружающие могли себе представить. Он научил его думать.
Совсем незаметно, в порядке игры, старик укреплял его тело и дух. Учил ментальным приёмам. Лишь сейчас Каракал стал понимать, что их дурашливые игры были направлены ещё и на то, чтобы маленький внук научился основным приёмам боя. Смог защитить себя, когда придёт такая нужда. Именно поэтому в пещере Свершений юноше удалась та шальная, непродуманная атака.
А как он скучал, когда дедушки не стало. Он остался совершенно один. Со своим странным мышлением и никому непонятным мировоззрением. Подолгу тосковал, ни с кем не общаясь, по большей части наматывая круги по пещерам, охотясь и ловя рыбу.
Приглушить его одиночество удалось лишь маленькой сестренке Фелис, которая однажды задав старшему брату вопрос, получила настолько интересный, нетипичный ответ, что стала хвостиком бродить за Каракалом, с новыми просьбами рассказать об окружающем мире. Только сейчас он понял, что для младшей сестрёнки стал тем, кем был для него дедушка Овл.
А он бросил её! Оставил одну, имея выбор! В отличие от старика Овла Каракал сам выбрал свою дорогу, свою судьбу. Он сам решил бежать.
Из глаз юноши брызнули слёзы, он припал к земле. Так надолго запечатанные эмоции и воспоминания потоком вырвались наружу.
— Пугу? — удивлённо склонил голову на бок филин. И не смотря на то, что так и не получил ответа, остался рядом.
— Ты мне напомнил его, не знаю почему, — наконец хрипло ответил Каракал, когда пришел в себя. — Моего дедушку. Прости. Больше я тебя не потревожу.
— Не знал, что хранители так слабы, — внезапно заговорил филин, повергнув зверя в глубокий шок. Первый раз он встречал птицу, которая излагала свои мысли настолько связно.
— Почему ты меня не боишься? — наконец спросил Каракал.
— А надо? — усомнилась птица. — К тому же ты прошел тест. Мне было интересно, защитишь ли ты своего нового друга.
— Ты странный, — прищурился юноша.
— Мне надо было понять, чем грозит птицам возвращение хранителей, — пояснил филин.
— Может, хоть ты мне объяснишь, кто такие эти загадочные хранители? — раздраженно спросил Каракал.
— Это слово вмещает в себе слишком много смысла. Не я должен рассказывать тебе о всей степени его значения, — прищурил свои круглые глаза филин. — Но я хотел тебе сказать совсем не это. Птицы не будут рады вашему возвращению. Они слишком любят свободу, чтобы кому-то подчиняться. Я понимаю, что от судьбы не уйти. Поэтому запомни — слова привязанность, верность для птиц наделены огромным смыслом. Хозяев они не потерпят, а друзей — вполне. Подумай над этим.