Где-то глубоко в душе почему-то возникало ощущение, что всё идёт своим чередом. И кто-то великий. Кто-то, кто выше их понимания, уже давно всё за них решил.
Когда Каракал проснулся в следующий раз, Агвинтибо уже исчез. Освещающего пространство тумана тоже не было, но подземное озеро стало испускать лёгкое свечение. Это свечение было таким слабым, что абсолютно не помогало ориентироваться в темноте, но всё же являлось неким ориентиром. Слух и обоняние обострились до такой степени, что даже слабый, до конца не оправившийся после горячки Каракал, мог с лёгкостью сказать, что в озере рыбы нет. А так же у него появилась уверенность, что если он отойдёт от источника освещения слишком далеко, то, хоть в пространстве ему и будет тяжело ориентироваться, но в стены врезаться Каракал не будет.
И вообще, с каждым часом приходило понимание, что надо что-то делать. Воды вокруг, конечно, на весь клан хватило бы. Но голод ведь тоже надо удовлетворять! К тому же бездействие заставляло его вспоминать. Мысли и чувства сводили с ума, а подавлять их становилось всё тяжелее.
Вот так он и решил, полежав немного в уголке, что в его посёлок явно ведёт не один ход и при желании можно найти другие пути. В общем, уговорить себя рискнуть и стронуться с места не составило труда. Напившись напоследок воды впрок, Каракал поднялся на ослабевшие, но всё такие же сильные лапы, и побрёл в темноту, стараясь не отдаляться от стены слишком далеко, чтобы впоследствии не наматывать круги в лабиринте пещер, заблудившись во мраке.
Шло время. Здесь, в этом бесконечном мире темноты, было сложно определить, как долго ты идёшь. Усталость нарастала, появилась жажда. А он всё шел вперёд, еле переставляя лапы, пока не рухнул без сил.
Сумбурный, полный страшных видений, сон не снял усталость. Жажда усилилась, а голод стал невыносимым. Каракал еле заставил себя подняться на лапы и продолжить свой путь.
Шло время, он засыпал ещё несколько раз. В голову постепенно проникла и укоренилась мысль, что он так и умрёт от голода и жажды посреди чёрного мира пещер. Но юноша был так измождён, что эта мысль прозвучала в его голове как констатация факта, не вызвав в душе ни паники, ни страха. Он даже не сразу понял, что в окружающий мир вновь ворвался свет. А когда осознал этот факт, сердце его от радости пропустило удар.
Вода! Благословенная жидкость, отдающая на удивление пряным вкусом живой рыбы. Он нашел её, подземную реку, издающую неровное свечение, дающую надежду на то, что он сможет выбраться из этой передряги живым.
В небе угадывался намёк на рассвет. Было всё ещё темно, но древесные тропы освещались хорошо в любое время суток. Отягчённые внушительного размера сумками, друзья покидали родные края, нервно оглядываясь по сторонам, будто прокравшиеся в чужой дом воришки. И хоть чужое присутствие сразу бы заметили деревья, тут же предупредив о нём Бэлла. Но каждый шорох отдавался у ребят нервным стуком сердца в груди.
Когда серая мгла предрассветного времени окрасилась в багровые тона первыми лучами солнца, они покинули радужный предел. Казалось бы, всё тот же лес вокруг, но цветы на земле не выложены в пёстрые картины, что до трепета радуют глаз. А деревья растут как попало, не считаясь с мнением трав, цветов и животных. Ступив за пределы поселения, друзья, не сговариваясь, синхронно обернулись и некоторое время молча стояли, прощаясь. Но вскоре продолжили путь в тревожном молчании.
Один лишь Ирис молчал не потому, что переживал, а потому, что страшно не выспался. Когда схлынула утренняя прохлада, фей приободрился достаточно, чтобы затеять шутливый разговор с Камомилой, чем страшно раздражал Диази. Вдобавок ко всему, через час фей начал ныть о том, что страшно голоден.
— Мы только второй час как в пути! — возмутилась Кама.
— Но я не завтракал! — по-детски наивно удивился Ирис. В его пронзительно синих глазах отразилось непонимание, как Камомила могла вообще допустить мысль о путешествии на голодный желудок.
— Твои проблемы, — отмахнулась фея, чем обрекла себя и остальных на двухчасовую головомойку.
— Достал, — сквозь зубы пробормотала Диази, страшно завидуя крепости нервов флегматичного Бэлла. — Скоро должна быть развилка, там и перекусим.
Это известие успокоило Ириса, так что на поляну со старушкой грушей они вошли в относительно миролюбивом состоянии. И тут же столкнулись с довольно серьёзной проблемой. Ведь друзья ни разу не уходили за пределы поселения и собирать вещи в длительный поход не умели.
Практичный Бэлл взял с собой исключительно одежду, не озаботившись продуктами питания. Ирис бросился в другую крайность, взяв с собой исключительно еду, но скоропортящуюся. Кама положила из еды только небольшой пакетик лесных орехов, а одежду подобрала не с позиции её практичности, а исключительно по её эстетическим качествам. Одна лишь Диази прежде чем собирать сумки, прокрутила у себя в голове ситуации, в которые они могут попасть, и сложила все те вещи, которые сочла полезными. Она и подумать не могла, что друзья будут воспринимать их путешествие как некое хоть и опасное, но всё же приключение.
В общем, поглядев на весь этот бардак, фея почла за благо на некоторое время удалиться, чтобы немного остыть. Друзья же столпились возле старенькой груши, активно что-то обсуждали.
— Что там у вас? — наконец не выдержала Диази, присоединившись к остальным.
— Указатель, — просветила её Кама.
И действительно, на коре старой груши древесной магией была сделана надпись.
— А о чём спорите? — не сразу поняла фея.
— Тут символы какие-то странные, — ответил Ирис.
— Это старое обозначение сторон света, — просветила его Диази. — Написано здесь следующее. Восток — озеро Аргх, запад — озёрный край, юг — радужный предел, север — Сумрачный лес.
— Ага, — кивнул своим мыслям Ирис. — Значит, нам на восток идти надо.
— Да ты что! — возмутилась Диази. — Там же тупик. Нельзя туда, надо к озёрному краю двигаться.
— Почему бы не пройти через Сумрачный лес? Можно попробовать договориться. Среброглавый лес ведь на севере, — поинтересовался Бэлл, но на него посмотрели как на самоубийцу, даже не став себя утруждать ответом.
— Слушай, ты же тоже в школе училась, — раздраженно сказал Ирис. — ТАМ нам рассказывали, что самый практичный обходной путь лежит через озеро Аргх.
— Их данные устарели! — начиная немного паниковать, закричала Диази. — Пять лет назад случились многочисленные обвалы и оползни. А потом там всё густо заросло колючим кустарником. Тот путь стал непроходимым!
— Что-то у тебя в последнее время все врут, — разозлился Ирис. — Одна ты белая и пушистая, непонятно откуда черпаешь свои знания.
Диази хотела было возразить, но её прервала Камомила.
— Он прав. Ты слишком многое скрывала, — сказала подруга, старательно отводя взгляд. — Мы не знаем, насколько можно доверять твоим знаниям.
— Короче, ты как хочешь, а мы все пойдём на восток, — поставил точку в разговоре Ирис.
Глава 5
Долгое время Каракал просто отъедался и отсыпался. Рыбы в реке было более чем достаточно. Свет, исходящий от неё, позволял юноше видеть на несколько шагов вперёд. Накопившаяся за последнее время усталость не пускала в сознание страшные сны.
Вскоре его мышцы налились прежней силой, слабость покинула его. В сознание Каракала упорно стала стучаться мысль о том, что пора идти дальше. Но страх вновь потеряться в бесконечном мраке мира пещер и на этот раз окончательно сгинуть во тьме от голода и жажды, заставлял его каждый раз откладывать решение двинуться в дальнейший путь.
Но чего он добьётся, подчинившись страху смерти? Прожить остаток дней здесь, ничего не делая, ни на что не влияя, а лишь по мере необходимости удовлетворяя свои физиологические потребности? Эту судьбу он для себя определил?
Много раз приготовившись ступить во мрак неизвестности, Каракал возвращался, проклиная свою нерешительность. Потом делал новую попытку, но лишь только стоило свечению подземной реки исчезнуть во мраке, как он возвращался вновь. Наконец, подавив все эмоции, Каракал заставил себя тронуться в путь. И оказался прав.