— Почему? — обиженно спросил юный маг, застыв на месте. — Почему ты не отзывался? Почему не отвечал?
— Я слишком хорошо знаю Арбура или, как зовёте его вы, Древо Предтеч, — грустно ответил ветер. — В тех обстоятельствах я не мог тебе помочь.
— Но… Ты мог бы подсказать, — мотнул головой провидец. — Мы бы не ходили кругами. Не попались бы на ментальные атаки!
— Ты должен повзрослеть, — сурово сказал ветер. — Сегодняшние подарки будут последними. Вы всё ещё продолжаете ходить по грани. Всё ещё оглядываетесь назад, в надежде найти невидимого, всесильного заступника, что решит за вас все накопившиеся проблемы. Так нельзя. Если вы не станете держать удар самостоятельно, вы погибнете.
— Я, — растерянно заморгал глазами Ирис.
— Ты обещал мне научиться читать линии судеб, но даже ни разу не вспомнил за это время об этом. Ты дал слово, но с такой лёгкостью приготовился его нарушить, подыскивая у себя в душе нелепые оправдания. Маги так не делают.
— Прости, — покраснел провидец, ощущая, как от чувства стыда у него перехватило дыхание.
— Малыш, я всегда готов помочь, будь в том действительно жизненно важная необходимость. Но не забывай, кто ты есть. И кем ты должен стать, для того, чтобы сдержать даденное самому себе обещание.
Контакт между ним и покровителем прервался. Ирис застыл на месте, ощущая, как от стыда продолжают пылать шея и щёки. Покровитель был действительно прав. Во всём. Не пытаясь разобраться в проблеме самостоятельно, он всё рассчитывал на чужую подсказку. Ещё и обижался на то, что ему её упорно отказываются предоставить. Насколько же он глуп? Насколько самонадеян?
Но сюрпризы на сегодня ещё далеко не закончились. Внезапно позади себя Ирис услышал судорожный вздох Камомилы. Провидец обернулся, глядя на расширившую в неверии глаза подругу. Позади него резко приземлились Бэлл и Диази, создавая крыльями воздушные завихрения.
— Вы видели это? — дрожащим голосом воскликнула Ди.
Четверо друзей уставились на тёмный лес, что возвышался в полукилометре от них. Над верхушками деревьев растекалось золотистое зарево. Сначала слабое, оно всё больше наливалось светом. Будто вечер решил поменяться с утром, будто преждевременно наступил рассвет. Но солнце так и не показалось из-за деревьев, лишь золотистое свечение становилось всё насыщеннее. Оно поглотило весь лес, становясь всё ближе к друзьям.
— Что это? — с благоговением спросила Камомила. Ирис сделал шаг вперед, вглядываясь в свечение. Странно, но глаза от такого наблюдения не болели.
Диази прикусила губу, не смея озвучить возникшее в душе подозрение. Но когда однотонное свечение стало распадаться на более насыщенное, похожее на густое, расплавленное золото. И менее густое, похожее на лучи солнца, что проходят сквозь зависшие в воздухе капельки воды, её подозрения стали крепнуть.
— Древнейшие, — с благоговением выдохнула она.
Это свечение окутывало душу друзей теплом, очищая сознание от накопившегося напряжения. Свет плыл им навстречу, всё приближаясь, становясь непередаваемо близким, затапливая пространство золотистыми красками. В конечном итоге, он распался на сотни метровых, овальных шариков. Несколько сотен светлячков окружили друзей, своим светом затмив несмело полыхающий костёр.
Внезапно, один из них отсоединился от остальной группы. Размеренно и плавно, он полетел в сторону Бэлла, что стоял с приоткрытым ртом. В широко распахнутых глазах его читалось неверие. Глаза остальных скрестились на слышащем. В то время как к нему неспешно вплотную приблизился древнейший.
Жидкий, золотистый свет светлячка стал перетекать, собираясь в силуэт. Вскоре, над Бэллом склонилось лицо. Гладкое, будто вобравшее в себя лучики солнца. Оно было непередаваемо прекрасным. Тонкие ветви-листья, будто жидкое серебро элегантно покрывали голову. Глубокие, все понимающие глаза насыщенного, зелёного цвета будто заглядывали в душу, изучая, приводя мысли в порядок, ослабляя натянутые непокорной струной нити, что измучили сомнениями душу. Это непонятное, потустороннее существо протянуло к нему свою изящную руку, проводя тоненькими пальчиками по голове, ероша волосы. Изящная фигура изогнулась, опираясь ногами-корнями о землю. На губах застыла задумчивая улыбка. Внезапно покровитель деревьев склонился над слышащим, и мягко поцеловал его в лоб.
В голове у Бэлла растёкся жидкий огонь, стремительно распространяясь по нервам. Слышащий застонал, и посмотрел на древнейшего полным боли взглядом.
— Зачем? — дрожащим голосом спросил он. — Это не дар, это проклятье. Я ведь не просил! Зачем?
Хранитель деревьев грустно и все понимающе улыбнулся, вновь погладив Бэлла по голове. Остальные Эры, будто получив невидимый знак, жидким золотистым светом стали окружать остальных друзей. Некая невидимая сила приподняла их над землёй, окутав тела теплом, создавая в душе чувство веселья и лёгкости. Древнейшие кружили вокруг них в неспешном хороводе, всё сильнее испуская свет. Проникая в мысли, в душу. Пробуждая ото сна всё спрятанное в глубине их тел. В отдельно взятом уголке этого мира будто вспыхнул золотистый пожар.
А Бэлл всё сидел на земле, молча глядя на друзей. По щекам его бежали молчаливые слёзы. Вскоре яркие тела Эров скрыли их от его взора. А через мгновение молчаливый танец хранителей деревьев затих. Один за другим, они поднимались ввысь, удаляясь, покидая поляну. Оставив после себя на земле мирно посапывающих друзей.
— Прости, — прозвучало в душе у Бэлла. Тот хранитель, что усилил его проклятье, продолжал всё это время находиться рядом с ним. Нежно проведя чуть шершавой ладошкой по его щеке, Эр поднялся в воздух, вновь превращаясь в метровый, овальный сгусток золотистого света. Улетая, присоединяясь к остальным. Делясь своим светом, усиливая затухающее вдали, над столь близким и таким далеким лесом, зарево.
Глава 19
Гроза бушевала всю ночь. И если сначала она приносила Каракалу истинное наслаждение, то через несколько часов он готов был взвыть. Холодные потоки воды не давали согреться, тело сотрясала крупная дрожь. Он захлёбывался в усиливающихся потоках воды, выстукивая зубами дробь. Пытаясь согреться, Каракал продолжил свой путь в этой непроницаемой, изредка разрываемой молниями, мгле. Но итак подорванные долгим путешествием и лишениями силы заставляли его спотыкаться на каждом шагу. Мышцы налились холодным свинцом, движения стали механическими. Перебарывая муть, застилавшую глаза, он старался собрать воедино распадающееся на осколки сознание.
Наконец, ближе к утру, дождь начал слабеть. Тучи рассеивались, в скором времени позволив пробиться сквозь них несмелым лучам солнца. По степи всё продолжал гулять холодный ветер, не позволяя согреться. В конечном итоге, силы покинули юного Дэйва, лапы подогнулись. Он упал в созданную недавно прошедшей грозой лужу, погружаясь в тёмное, вязкое забытье.
Очнулся ближе к вечеру, ощущая невероятную слабость. Каждое, даже мимолётное движение отзывалось головной болью. Мышцы выворачивало спазмами. Несколько раз попытавшись подняться, он понял всю бесполезность этих попыток. Прилагая неимоверные, просто запредельные усилия, он отполз в сторону от лужи, в которой всё это время проспал.
Перед глазами всё плыло. Мир колебался, будто древесный кораблик, несмело дрейфующий по волнам. Цвета мира то вымывались, блекли. То принимали абсолютно непередаваемые оттенки. Солнце ускользало за горизонт, лишая его надежды на тепло и поддержку. Сегодня оно почему-то выглядело бордовым, почти чёрным. Небо серело, бледнея, тускнея. Вскоре на нём вспыхнули первые звёзды.
Странно, хоть телу было невыразимо холодно, в груди разливался невыносимый жар. Дыхание из лёгких вырывалось с каким-то непонятным клекотом. Там что-то непрестанно сипело и булькало. Мир шатался, закручивался в воронку. Ночь темнела, насыщаясь мраком. В какой-то определённый момент ему стало казаться, что он вновь в мире пещер. Что вокруг огромная, невыразимо мрачная пещера. А звёзды — это сверкающие, освещающие всё вокруг драгоценные каменья.