- Я не слышал об этом.
- Это добило нас. Сначала все шло хорошо. Но они просто выжидали, пока мы соберемся все вместе и атаковали с коптеров нервно-паралитическим газом. От средней дозы наступает паралич, от большой - смерть. Мне повезло - я был с краю. Только сильно тошнило.
- А ты думал, они будут сидеть сложа руки? Это, наверное, самый быстрый и наименее кровавый путь.
- Ты забыл добавить - и самый безвредный для частной собственности. Мирное элегантное общество с его лошадьми, роскошными шпагами и хорошими манерами... а за всем этим - безжалостная сила, подкрепленная оружием.
- Что тут ужасного? Они только защищались.
- Ты ничего не понял, - Майк говорил с холодным спокойным гневом. Это подделка, театр марионеток, понимаешь? Делай, что тебе говорят, стой, где приказано и благодари Господа, тогда все будет в порядке. Заступишь за черту - и ты пропал.
- Были только джентри? Ведь слуги не поддержали восстание.
- Да, они не пошли за нами. Вот радость для властей, да? Все прекрасно! Одна досада - кучка скучающих и чем-то недовольных бездельников-джентри, но это не страшно! Просто слуги лучше натасканы вот и все! Их приучили любить то, что они имеют.
- Может, то, что они имеют, не так уж плохо? Раньше революции совершали против голода, угнетения, рабства. А теперь? Разве слугам плохо живется? Зачем им все это менять?
- Действительно, зачем? - устало сказал Майк.
- Люди счастливы - и здесь, и в Урбансах. Какой смысл переворачивать все с ног на голову?
- Снова тот же бесполезный спор, - Майк криво усмехнулся. - Мы с тобой говорим на разных языках. Я устал.
- Иди спать. Тебе надо хоть немного отдохнуть.
Майк покачал головой:
- Мне вообще опасно здесь оставаться. Дома они будут искать меня в первую очередь.
- Пройдут дни, недели, пока во всем разберутся.
- Не обольщайся внешней неразберихой. Это общество организовано гораздо лучше, чем кажется.
- Можно сказать твоим родителям, что ты здесь? Хотя бы маме. Она поможет тебе.
- Нет.
- Что ты собираешься делать?
- Как-нибудь устроюсь.
- Но ведь все кончено. Рано или поздно тебе придется сдаться. Тебе ничего не будет, я уверен. Они, наверное, вообще не будут строго наказывать мятежников, если все так легко обошлось. Правда, могут из школы исключить...
- Исключить? - Майк рассмеялся. - Об этом я даже не подумал.
- Но ты согласен, что придется когда-нибудь сдаться? Нельзя же прятаться всю жизнь.
- Помнишь, я однажды говорил тебе что-то вроде этого? - спросил Майк. - Просто, мы поменялись местами: ты здесь, я в бегах. Забавно...
- Да, ты прав. Ты остался один, как я когда-то. Все твои друзья в тюрьме.
- Или убиты. Только не все - некоторым удалось спастись.
- Тебе нельзя здесь оставаться, они найдут тебя.
- В Графстве - да.
- Что ты хочешь сказать? - удивился Роб.
- Нашему командиру удалось бежать. Он подозревал, что в Графстве ничего не получится, и хорошо подготовился на случай провала. У нас много друзей в Урбансах.
- Там не было восстания - это слухи.
- Его и не должно было быть. Пока. Но это не значит, что в Урбансах нет никакого сопротивления. В следующий раз мы начнем оттуда. Просто это займет больше времени.
- Ты все еще надеешься на революцию?
- Конечно.
- Ты сумасшедший! Даже если в этом есть крупица смысла, у вас нет никакой надежды на победу. Неужели ты не понял?
- Может, наши шансы и не блестящи, но они есть. Есть и надежда.
- Ты хочешь...
- Перейти границу. Как ты когда-то. Только в другую сторону.
- И жить в Урбансе? - все еще не веря, спросил Роб.
- Да.
- Среди шумной толпы, в убожестве и нищете? Да ты возненавидишь все это. Я знаю, что такое Урбанс, ты - нет. Строить планы, сидя в уютных деревенских домах и помитинговать несколько часов - совсем не то, что жить в Урбансе день за днем, месяц за месяцем.
- Я и не жду удовольствий.
Роб понял, что Майк серьезен. Очень серьезен. Что он мог сделать? Он снова предал Майка - миссис Гиффорд была права. Но, с другой стороны...
- Ты ошибаешься, - сказал Роб. - Я уверен, ты сам поймешь. Тогда ты вернешься. Если бы я...
- Я знаю, - Майк положил руку на плечо Роба. - Если бы даже ты захотел, я бы не взял тебя.
- Не уходи. Тебе ничего не будет, если ты сам придешь в полицию.
Майк взглянул на него.
- Думаешь, не будет?
- Уверен! Опасность миновала...
- Не надо, - перебил Майк. - Я уже все решил.
- Если бы ты только повидался с родителями...
- Неужели ты думаешь, они позволят мне уйти? - Роб молчал. - Я вообще не собирался здесь появляться, просто было по пути, и я решил, что лучше стащить еду из дома. В другом месте могла залаять собака. А Тэсс только пыталась облизать меня от радости. Теперь - все. Пора. Я хочу до утра перейти границу.
- А Капитан? Ты ведь не сможешь взять его с собой?
- Нет, - Майк улыбнулся через силу. - Я отпущу его. Капитан сам найдет дорогу домой.
- Останься, прошу тебя!
- Нет.
- Я позову твоего отца!
- Ты не сделаешь этого.
В его голосе не было уверенности, но Роб знал, что это правда. Он кивнул на мокрую грязную одежду Майка.
- Выброшу утром.
- Спасибо. Я пойду. Если передумаешь... - он улыбнулся. - Вряд ли, я знаю. Просто, на всякий случай, я собираюсь в Саутгемптонский Урбанс. Городок называется Истли, Десбороу-роуд, 244. Если меня там не будет, кто-нибудь скажет, где меня найти.
- Я провожу тебя.
- Не стоит.
- Наоборот. Если кто-нибудь проснется, я скажу, что не мог уснуть и пошел прогуляться. Или проголодался, отсюда и цыпленок.
- Хорошо, пошли.
Заскрипели ступеньки, но все было спокойно - дом спал. Из-под двери гостиной пробивался свет, мистер Гиффорд еще не лег. Они прошли мимо на цыпочках. В кухне Майк прихватил хлеб и несколько толстых ломтей ветчины.
По очереди они вылезли через окно. Луна выглядывала из-за облака, освещая дом и темные силуэты деревьев. Тихонько заржал Капитан, когда они подошли к кустарнику.
Они пожали друг другу руки и попрощались. Не теряя времени, Майк вскочил в седло и поскакал по серебристо-черной траве.
10. ХРАНИТЕЛИ
Одетые в алые мундиры, высокие кожаные сапоги, со шпагами на ремнях, они, на первый взгляд, ничем не отличались от обычного патруля. Странным показалось то, что их главный вошел в дом без доклада слуги и даже не дожидаясь позволения. Он застал семью за завтраком. Это был высокий смуглый человек, лет тридцати, с тонкими чертами лица и деланной улыбкой. Он сдержанно поклонился, щелкнув каблуками.