– Ты так и не рассказал мне, что там случилось в России. Что заставило тебя наконец прислушаться к советам отца?
– Как раз совет прислушаться к советам отца, – последовал неожиданный ответ.
Гилберт на это заметил несколько резко:
– Полагаю, этот совет должен был быть весьма настойчивым. Раз сработал именно он, а не мои просьбы и не увещевания Габриэлы.
Гилберт имел право обижаться. Потому что был давним и верным другом Роланда. Потому что был бессменным управляющим «Велюра», который тот наследовал. И, черт побери, потому что слова о чьей-то рекомендации подозрительно отдавали несвойственной для Роланда легкомысленностью. Гилберт швырнул окурок в пепельницу и с вызовом уставился на Роланда.
– Может соизволишь поведать мне, во что тебя там угораздило ввязаться?
Тот примирительно улыбнулся, но не спешил откровенничать. Гилберт начал раздражаться. Он осознавал, что становится законченным невротиком, но ничего не мог с собой поделать.
– Ладно, попробуем сыграть в вопрос-ответ, раз ты так скрытен.
– Дело не в том, что я что-то скрываю от тебя, Гейс, – возразил тот наконец, запуская пальцы в свои коротко подстриженные волосы и словно пытаясь прочитать ледяные иероглифы на дне своего стакана, – Ты напрасно так полагаешь. Я просто сам толком ещё не разобрался во всем том, что мне открылось.
– Я смотрю, тебя в Тибете заждались, – фыркнул Гилберт, всё же с нескрываемым любопытством поглядывая на друга, – так что? Неужели наш Рул всё-таки влюбился?
– Не говори чепухи, – взвился Роланд и тут же спохватился, – как можно влюбиться за два дня, практически не зная человека. Это невозможно. Тем более у нас совершенно разная жизнь. И вообще дело не в этом….
Роланд умолк, а Гилберт, довольный тем, что сумел смутить его, терпеливо ждал продолжения бессвязной речи. Только положил подбородок на ладонь с умилительным выражением лица. Эта мина всегда бесила Роланда, и Гилберт воспользовался этим сейчас, ничуть не смущаясь временем и местом. Габриэле вряд ли понравилось бы видеть в своем доме только траур и печаль. А вот против их дружеского подтрунивания она бы не возражала.
– Так это ОНА дала тебе этот ценный совет?
– Да! Она!
– Ооооооо, Бог мой!
В ответ на это игривое восклицание Роланд замахнулся на друга диванной подушкой. Тот сделал вид, что испуганно защищается от атаки. Подшучивание над ломающимся Роландом стало для него хорошей возможностью отвлечься от занудных мыслей.
– Что за след в душе должна была оставить эта русская малышка, чтобы ты позволил ей вмешиваться в свои семейные дела, – полушутливо-полусерьёзно недоумевал Гилберт, делая вид, что размышляет вслух, – разве что…если след остался не только в душе….., – он красноречиво подёргал бровями.
– Гейс! – Роланд бросил на него предостерегающий взгляд, – заткнись!
– Ооооо! – это ошеломлённое восклицание вырвалось уже против воли, и в ответ в Гилберта полетела подушка, едва не перевернув его стакан.
– Ладно-ладно! Ты сейчас мне весь скотч разольёшь. Ну извини, я не знал, что у вас всё так серьёзно.
– Ты слышал меня? Я сказал, между нами ничего нет. Просто…, – Роланд вздохнул, – там столько всего произошло… и произошло это всё в самый нужный момент, чтобы я остановился и посмотрел на свою жизнь… со стороны…
– Звучит так, словно ты там с Буддой встречался…, – Гилберт снова хотел фыркнуть, что что-то в глазах друга заставило его проглотить насмешку и вместо этого у него вырвалось:
– Жаль, что и я не могу так сделать. Посмотреть на себя со стороны.
– Понимаешь, само это решение изменить что-то не было мне указано напрямую. Меня как будто подвели к нему, издалека… начали с намёков. Далее там имели место какие-то отвлечённые, но очень серьёзные события, потом пошли разговоры о семье и эта… эта мистика….