– Ну как ты? – словно выдёргивая её из глубоких размышлений о чём-то своём.
Она зажмурилась и тут же широко распахнула глаза. Покачала головой, словно возвращаясь из сонного полузабытья.
– Всё разошлись, – её чуть осипший голос тоже выдавал утомление и печаль, – я попросила принести нам сюда кофе и закуски. Сейчас умру от голода.
Роланд, сидевший рядом, мягко пожал её руку, словно говоря взглядом: «какая же ты умница!». Она всё-таки выдавила из себя вялую улыбку.
– Все организованно безупречно, Марьян, – добавил Гилберт свою утешительную толику к их обмену взглядами.
– Как надоел этот бесконечный траур, – Марьян рывком стянула с себя тонкий кардиган и небрежно кинула его на соседний диванчик.
Все были с ней согласны, но предпочли промолчать. Марьян достала из сумочки салфетку и зеркальце. Промокнула скулы и нижние веки, поправила волосы на лбу и убрала все обратно, звонко защёлкнув клатч.
Вошёл обслуживавший мероприятие официант с подносом, на котором виднелась бутылка скотча. Он расставил на столе чашки с кофе, лёд, виски, воду, чистое стекло и снова вышел. Ещё через пару минут на их столе красовалось блюдо с красивой горкой канапе. Оказалось, что скорбь отнимает много сил: все накинулись на закуски, с благодарностью поглядывая на организовавшую это Марьян. Только Гарри почти не притронулся к еде. Зато щедро наполнил скотчем один из принесённых чистых стаканов и горкой насыпал в него льда.
Проглотив несколько сытных корзиночек с паштетом и ореховым сыром, Гилберт почувствовал, что его настроение поднимается, и он готов к дальнейшим пикировкам с Гарри. Вместо этого Роланд перехватил инициативу и спросил у Марьян, вытирая салфеткой губы:
– Я не успел спросить: как твоя Мадж?
Роланд тут же пожалел, что спросил об этом, увидев, как губы Марьян при этих словах задрожали, как и чашка кофе в её руках. Она прижала пальцы к уголкам глаз, пытаясь задержать слёзы и закрыла глаза, точно собираясь с силами для ответа. Гилберт в это время лихорадочно припоминал, что ему рассказывала Габриэла о Мадженте, девятнадцатилетней дочери Марьян. Та почти год назад связалась с какой-то подозрительной сектой или обществом и стала быстро отдаляться от семьи. Никакие попытки родителей отговорить её от участия в их сборищах не возымели успеха.
– Она по-прежнему в этой секте? – сочувственно спросил он, подаваясь вперёд, чтобы затушить недокуренную сигарету. Во рту осталось неожиданно неприятное послевкусие, и он поспешил запить его виски, который Гарри любезно ему налил.
– Да это и сектой-то нельзя назвать, – Марьян кашлянула и отпила вина, не замечая, что в другой руке держит чашку кофе. Потом с тяжелым вздохом поставила их на стол и наконец посмотрела ему в глаза, – это… навроде какого-то тайного общества.