— У меня здесь нет логина, так что мне придется выйти в интернет, когда я вернусь домой.
— Отлично, спасибо, — сказала я, стараясь не смотреть на ее грудь. — Я когда-нибудь говорила тебе, что ты самая лучшая бабушка на свете?
Она погладила меня по щеке.
— Тебе не нужно говорить мне, дорогая, что поступки говорят громче слов. Эта честь полностью принадлежит мне.
Я подошла к высокому эркеру, шлепая туфлями по половицам, и посмотрела сквозь гирлянды рождественских огней, которые Фейт прибила к оконной раме. Дом Эмили стоял совсем рядом с нашим. Старый дом был большой и величественный. Окна оставались темными, единственное украшение — огромный венок с красным атласным бантом на широкой входной двери.
Неужели сегодня утром в доме были только Эмили и ее дядя? Какая-то часть меня жалела, что она потеряла родителей и не смогла приехать на каникулы. Желание провести Рождество с мамой все еще мучило меня. Я была маленькой, когда ее не стало, и не могла вспомнить, как она сидела вокруг елки и открывала подарки вместе со мной.
Серебристый седан проехал по скользкой подъездной дорожке к нашему дому. Когда он приблизился, я почти не узнал худого, угрюмого лица водителя. Миссис Уилсон?
— Афтон, твоя мама сделала это, — позвала я, не сводя глаз с хрупкой латиноамериканки, которая крепко держала сумку с покупками и осторожно ступала по снегу. Афтон была прекрасной смесью ее матери и отца.
Афтон выскочила за дверь, не дав матери возможности подняться на крыльцо, прежде чем обнять ее. Афтон возвышалась над своей миниатюрной матерью. Она унаследовала свой рост от отца. Сразу за ними я заметила Арика, который шел по дорожке с плохо завернутым подарком в руках.
Я вышла на крыльцо.
— Счастливого Рождества, — сказал он, поднимаясь на несколько ступенек и останавливаясь.
Афтон и ее мать ответили на приветствие и ушли в дом, оставив нас одних.
Я прислонилась к столбу, дрожа в халате и пижаме.
— Счастливого Рождества.
— Спасибо за бутылку для воды, — сказал Арик.
— Не за что. Он не содержит БФА.
— Разве это хорошо?
— Да, это так. — Даже в такую рань он был ослепителен. — Ты идешь к Эмили?
— Так и есть. — Он оглянулся через плечо на ее дом. — Я хотел остановиться и подарить тебе это заранее. — Он поднял сверток, завернутый в золото.
— Это книга? — Срань Господня. Только не говорите мне, что он тоже подарил мне экземпляр «Таинственного сада». Стоп. Если так, это должно что-то значить, верно? Что он все еще волнуется. Я хотела вырвать пакет из его рук, но сделала глубокий вдох и взяла себя в руки.
Он сдвинул брови, разглядывая подарок.
— Откуда ты знаешь?
— Форма.
— А, понятно.
Наши пальцы соприкоснулись, когда я взяла у него подарок. Я не была уверена, что моя дрожь была из-за него или из-за того, что я замерзла. В конце концов, на улице было почти ноль градусов.
— Открывай. — На его лице играла легкомысленная улыбка. Очевидно, он гордился книгой, которую мне подарил.
Я развернула его и обнаружила блокнот в кожаном переплете с монограммой. Инициалы ДMБ были выбиты золотом на лицевой стороне. Обложка казалась хрупкой от старости, когда я перевернула ее и осторожно пролистала страницы рукописного текста.
Я вопросительно посмотрела на него.
— Дневник? — Мое тело онемело. Глупо было думать, что он даст мне экземпляр книги, которая свела нас вместе.
— Это дневник Джана. Я обнаружил его на распродаже недвижимости в Асил. В тот раз, когда мы сопровождали Пию и Рею раньше…
До того, как ты порвал со мной.
Он прочистил горло.
— До того, как они напали на Совет Чародеев.
— О. — Он это имел в виду, а не нас. — Они продают его вещи?
— Нет. Это была не его продажа недвижимости. Многие вещи Джана были проданы после его смерти. Вещи твоего прадеда стоят немалых денег. Этот дневник затерялся между других книг. Человек, наблюдавший за продажей, не понимал, что у него завалялось.
Мои глаза затуманились. Он купил его, когда мы еще были вместе. Когда он был с Карригом в Асил, он думал обо мне. Это было горько-сладко, и эта мысль отдавала прогорклостью во рту. Вот в чем было дело с сожалением: оно никогда полностью не исчезало. Но с каждым днем терпеть становилось все легче.
На его лице отразилось беспокойство.
— Тебе не нравится.
— Нравится. Спасибо.
— Мне пора идти. — Он повернулся, чтобы уйти.
— Эй, Арик, — сказала я, останавливая его на полпути вниз по лестнице.
Он поднял на меня глаза.
— Да?
— Я рада, что мы можем быть друзьями. — И я действительно была этому рада.