– Вы имеете в виду Закатовского? – уточнил Гуров.
– Да, конечно, я говорю о Константине Евгеньевиче. Слава тоже входил в число друзей учителя, как и Игнат. Но в нем, в Славе, есть что-то темное, злое. Так что он вполне способен на убийство.
– А кто еще входил в число близких людей Бушуева? Кто приходил к нему, кроме художников? Я везде слышу одни и те же имена: вы, Брательщиков, Могильный…
– Да кто только к нему не приходил! – воскликнула прекрасная хозяйка. – К Игнату, можно сказать, ходила половина города. Его талант многие ценили. Он был человеком общительным, всех привечал. Типичный экстраверт, нуждался в постоянном общении. Он и с Лизой, со своей бывшей супругой, расстался по большей части из-за ее нелюдимости.
«А эта Катя совсем не глупа, – подумал Гуров. – И довольно проницательна. Просто ум у нее специфический, женский». Вслух он спросил:
– Вы можете назвать хотя бы нескольких человек, которые заходили к Бушуеву чаще других?
– Ну, там разные люди были, – начала вспоминать Катя. – Например, был ученый – очень известный человек, его не раз по ящику показывали. Был известный адвокат, несколько деловых людей. Артисты, музыканты, врачи, журналисты. Я не знаю, кто приходил чаще других.
– А ученый, о котором вы говорите, – это, случайно, не профессор Овчинников? – уточнил Гуров.
– Может быть. Я не помню фамилии. Но точно знаю, что он очень известный.
– А такая актриса, как Инесса Любарская, приходила к вашему другу?
– Кажется, они были знакомы, но я ее у Игната никогда не видела. Близкими друзьями они не были, это точно.
– А враги у Бушуева были?
– Враги… – Прекрасная Катя задумалась. – Мне кажется, нет. Слава Могильный ему завидовал, бывшая жена ревновала, но их нельзя назвать врагами в настоящем смысле слова. Нет, Игнат был человеком, которого все любили. И он всех любил.
– Вы, кстати, снова упомянули Славу Могильного. Мне с ним тоже необходимо встретиться. Будьте добры, продиктуйте мне его адрес и номер телефона.
– Сию минуту.
Катя быстро назвала сыщику требуемые данные.
– Спасибо, Катя, за ваш откровенный рассказ, – поблагодарил Гуров, поднимаясь. – Возможно, мне еще понадобится ваша помощь, так что я не прощаюсь.
– Всегда рада вас видеть! – ответила художница.
Глава 6
Теперь ничто не мешало Гурову связаться с художником Вячеславом Могильным и выяснить, в каких отношениях он находился с погибшим Бушуевым и не причастен ли к его убийству.
Однако после разговора с Катей Антошкиной мысли сыщика приняли иное направление. Его поразили ее слова о том, что к Бушуеву часто заходил «известный ученый». Сыщик был убежден, что речь шла именно об Овчинникове. «Если так, то получается, что трое погибших – Бушуев, Овчинников и Любарская – были знакомы, – размышлял Гуров. – Интересно, как Любарская относилась к живописи, в частности к работам Бушуева? Может быть, безумная версия капитана Волобуева не так уж безумна? Может, есть связь между живописью и убийствами? Как бы это проверить? Спросить у сестры Овчинникова? Но она живет далеко и вряд ли знает об увлечениях брата. Нет, нужно расспросить друзей ученого, его сослуживцев. Придется опять звонить Ганчуку…»
Обращаться за помощью Гурову не хотелось, но делать было нечего. Николай Ганчук нисколько не удивился просьбе сыщика и быстро выдал необходимые сведения.
– В случае с Овчинниковым сослуживцы и друзья – это одно и то же, – объяснил майор. – Я могу назвать двоих друзей, с которыми ученый вместе работал. Это профессор Евгений Васильевич Можайский и доцент, историк Людмила Карловна Эйдельман. При этом Можайский – практически ровесник Овчинникова, он лишь на год его старше, а Людмила Эйдельман значительно моложе, ей еще нет сорока. Она ученица обоих профессоров – Овчинникова и Можайского. Людмила Карловна одинока, воспитывает дочь-подростка. А вот профессор Можайский – почтенный семьянин, у него есть жена Ольга Анатольевна, двое дочерей и трое внуков. Вот, это практически все сведения, которые у меня имеются. Ну и, конечно, еще адреса и телефоны… Вы записываете?
Гуров записал нужные сведения. Подумав, он решил позвонить профессору Можайскому. «Он ровесник погибшего, знал его дольше и, наверное, лучше, – размышлял Гуров. – А доцента Людмилу Карловну оставлю на потом».
Однако разговор с профессором Можайским доказал сыщику, что в своих выводах он ошибся. Уважаемый специалист по Индии и Тибету, гуру санскрита и буддизма знал Овчинникова только с профессиональной стороны. Он, конечно, был осведомлен о художественных увлечениях друга, видел картины в его квартире, но сам к этим увлечениям относился с большой иронией.