– Да уж, действительно, беда не приходит одна… – заметил Гуров.
– Погодите, это еще не конец истории. Лизу лечили в Швейцарии, потом в Штатах. Денег на это ушло много – все, что Трутнев получил от своего бизнеса. Так он разорился окончательно. Начались проблемы с женой Татьяной. У нее на почве всех этих несчастий началось что-то вроде психического расстройства – она панически боится одиночества и темноты, ни минуты не может оставаться одна, особенно в темном помещении. Ей тоже требуется лечение. Так что, уверяю вас, Трутневу сейчас не до покупки полотен.
– Тем не менее две картины Закатовского он все же купил, – подметил Гуров. – Я их видел у него в доме.
– Вы были дома у Трутнева? – удивился Гришин. – А он еще не продал дом? Я знаю, что в прошлом году его выставляли на торги за неуплату кредита.
– Нет, пока что Трутневы живут там… Что ж, мне многое стало понятно в поведении Ивана Никитича. Теперь у меня к вам вопрос, который часто задают полицейские: как вы считаете, кто мог убить Игната Бушуева?
Гришин задумался, потом пожал плечами.
– Среди друзей Игната убийц нет… Кроме… Пожалуй, я бы не поручился за Славу Могильного. Он человек, безусловно, яркий, талантливый, но, к сожалению, Пушкин ошибался – зачастую гений и злодейство совмещаются в одном человеке. Могильный завидовал Игнату. А от зависти до злодейства один шаг.
– Спасибо вам за рассказ и за ваши пояснения, – поблагодарил редактора Гуров и уже поднялся, чтобы уйти, но тут ему пришел в голову еще один вопрос. – Скажите, а Трутнев, случайно, не интересуется старинным фарфором или иконами?
– Насколько я знаю, нет, – ответил Гришин.
– А вы знаете в городе людей, которые скупают такие вещи или перепродают?
– Нет, вот так с ходу я вам таких антикваров не назову, – пожал плечами редактор. – Но если хотите, я наведу справки…
– Ладно, это не столь важно, – успокаивающе сказал Гуров. – Я сам могу все узнать. Напоследок еще раз хочу предупредить: будьте осторожны. Хоть вы и турист, все же по возможности избегайте глухих мест.
Глава 11
Выйдя из редакции, Гуров достал телефон и наконец-то набрал номер, который за последние сутки хотел набрать уже не раз, – номер художника Славы Могильного. Теперь точно ничто не мешало ему поговорить с единственным человеком из окружения художника Бушуева, которого его знакомые считают способным на убийство.
В трубке сначала долго раздавались звуки вызова, потом механический голос сообщил, что «абонент не отвечает». Гуров был упорен и повторил звонок еще раз, потом еще, и только с третьего раза ему ответили.
– Ну, и что вам нужно? – услышал он раздраженный, даже злой голос.
Сыщик представился и сообщил о желании встретиться. Он думал, что собеседник, узнав, с кем имеет дело, извинится за резкость и скажет, что готов к общению. Но ничего подобного не произошло. Вячеслав Могильный и не думал менять гнев на милость. Он, правда, говорил теперь не с такой злостью, но голос все равно оставался раздраженным.
– Не понимаю, зачем нам встречаться. У меня с полицией никаких дел нет.
– Я расследую гибель вашего друга Игната Бушуева, – объяснил Гуров. – Изучаю обстоятельства его смерти. Поэтому хотелось бы встретиться и с вами.
– Все равно не вижу смысла встречаться, – не уступал Могильный. – Во-первых, Игнат погиб в результате несчастного случая, это всем известно. А во-вторых, не такой уж он был мне друг… И в-третьих, я занят, работаю!
Тут терпение Гурова лопнуло.
– Послушайте, Могильный. Встретиться со мной вы должны не потому, что мне так хочется, а потому, что вас обязывает закон. И раз вы так себя ведете, я отменяю нашу встречу у вас в мастерской. Извольте в течение получаса явиться в управление. У дежурного спросите, где найти полковника Гурова. Если не явитесь, я пришлю за вами наряд, и вас доставят под конвоем. Вы меня поняли? Встречаемся в управлении.
– Постойте-постойте! – послышался голос художника. – Что же вы так сразу? Я готов встретиться! Если хотите, приеду в это ваше управление. Но, может быть, все-таки лучше у меня? Не хочется тратить время на дорогу. У меня как раз работа кипит. А такое не всегда бывает.
– Вот так бы с самого начала! – наставительно заметил Гуров. – Я ценю чужое время, тем более время творческих людей. Хорошо, я приеду в вашу мастерскую.