— Заходим! — глухо произнес кто‑то из‑за неё и тог, так же молча приоткрыл дверь, прошмыгнув внутрь. Мы последовали его примеру. Нам открылось небольшое помещение, с высокими потолками, больше похожее на земляную пещеру. Пахло там, соответственно — сыростью и землей. Посередине пещеры стоял узкий колодец, с голубой, почти синей водой, от которой расходились блики по всем стенам.
Одна из стен привлекла мое внимание, на ней было некое подобие карты, вернее, тысячи светлячков, то есть ночников, которые выполняли роль контуров и отметок, и были соединены между собой алой нитью. Выходила огромная красная светящаяся паутина. Напротив импровизированной карты находился длинный стол, заваленный множеством книг, карт, рукописей, непонятных приспособлений и всякой всячиной, которой явно было тесно там, поскольку тем же самым был захламлён каждый угол пещеры.
И лишь только потом, когда глаза уловили все, казавшееся необычным, мой взгляд наткнулся на него. Лино. Естественно, я представляла его другим. Он восседал на небольшом деревянном стульчике с огромными колесами, с которого не дотягивался ногами до земли и хмуро нас разглядывал. Это был маленький, щупленький человек, с залысиной на маленькой голове, на которую зализал оставшиеся немногочисленные седоватые волосы. На его глаза одеты круглые черные очки, подобные тем, что носят сварщики, острый нос, казалось, принюхивается к нам, а сжатые в одну линию губы, говорили о том что он чем‑то недоволен. Одет он был в белый докторский халат, который давно нуждался в стирке. Человек без возраста. Так бы я его назвала.
— Здороваться не учили, молодежь? — ещё сильнее нахмурился он, как‑то чересчур переигрывая эмоции.
— Здрасте… — невпопад проговорили мы, отвлекшись на то, как тог взобрался на книжки и увалился на них.
Лино улыбнулся, резко спрыгнул со стула, и в три прыжка оказался возле нас.
— Вы знаете, зачем вы здесь? — хитро сощурился он.
— Э — э-э, чтобы вы нас обучили… — начала было Калерия, но Лино вдруг резко отпрыгнул в сторону.
— Нет! — заверещал он. — Я не хочу вас учить! Мне это надо вообще?! Нет! Не надо!
Мы ошалело молчали, уставившись на чумового санта.
— Но магистры настояли, — продолжил он, и плюхнулся обратно на стул, затем оттолкнулся ногами от колодца и, отъехал на пару метров, остановившись возле успевшего задремать тога. — Люцик, у нас с тобой снова ученики, — теперь уже мечтательно произнес он, — о нас снова вспомнили… после стольких лет…
— Это он следит за снами? То‑то мне ужастики снились, — шепотом пошутила я, и все усиленно начали сдерживать смех.
— Да, юная леди, — отозвался Лино, повернувшись ко мне, заставив устыдиться своего поведения, — именно я на данный момент слежу за снами. И всегда следил, — теперь казалось, что никакого сумасшествия в нем нет, — и обучал хранителей. ВСЕХ хранителей. Но не моя вина в их кончине, ибо я дал все зависящие от меня знания. И теперь дам их вам.
Он снова спрыгнул со стула, поправил очки и, сложив руки за спиной, подошёл к карте.
— Вы скоро научитесь защищать всех этих людей. Будете моими руками. Я же буду вашими глазами, и иногда совестью, — он тихонько захихикал над своими последними словами, и отошел от карты. — А теперь вон! У меня нет на вас времени.
Я было собралась с мыслями чтобы спросить про Родьку, но Лино протянул руку останавливая меня.
— За ним я тоже присматриваю, — проговорил он мне и обратился уже ко всем: — Те книги и рукописи в углу, — он указал на захламленный угол, — временно ваши. У вас есть два дня, на их изучение. Два. Дня.
— Но как же… — начал Кофикко, но был жестоко прерван.
— Во — о-о — он!!! Два дня! Два дня! — разбушевался Лино, взлохмачивая последние оставшиеся на голове волосы.
Хранителям ничего больше не оставалось, как лихо схватить все, что успели из злосчастного угла и ретироваться.
Когда за ними закрылась дверь, Лино успокоился и снова уселся на стульчик.
— Ну что Люцик, — обратился он к проснувшемуся от криков тогу, — хорошие ребятки. Наконец‑то они готовы.
Его внимание отвлек один запищавший ночник. Лино перевел на него взгляд.
— А пока… придётся некоторым видеть плохие сны, — он, со вздохом встал и, направился к колодцу.
Мы шли в сторону дома, нагруженные письменами Лино и громко обсуждали случившееся.