"Судя по двум бокалам, в кувшине должно быть вино. Надеюсь, оно не отравлено, как вода в моей комнате. Если отравлено, то умереть предстоит и мне и Войцеху?" Улучив момент, когда Габрела отвернулась, Елизавета положила нож в корзину, прикрыв его салфеткой.
Дорога в Круглую башню была недолгой. Сначала они шли по коридору и Ядвига с зажженной свечой шествовала впереди. За ней шла Елизавета, а позади - Габрела с корзиной. Когда они вышли во двор, свеча не понадобилась: вдоль аллеи, ведущей к Круглой башне на специальных подставках были закреплены пылающие факелы. Дрожь пробежала по телу Елизаветы, когда при этом свете она увидела склеп, с висевшими на его стенах хоругвями1. Только вместо изображения Святых на них были изображения гербов с красной розой в центре.
Пока они шли по аллее несколько раз навстречу им попались пары в старинных нарядах и масках на лицах. Пары двигались легко и, как будто были бестелесными под одеждой. Но одна из пар такого впечатления не производила. Елизавете показалось, что под масками скрываются знакомые лица. "Это Хедвика и Зденек, — подумала она, — значит, Ядвига не смогла пленить Зденека и погубить его мать!"
Елизавета немного ошиблась: это были Зденек и Александра, переодетая в платье Хедвики. Сама Хедвика, понимая, что охотится Ядвига именно на нее, не рискнула показываться возле склепа даже на Хеллоуин. Хотя из тех, кто считал, что ее тело покоится в склепе, никто не удивился бы увидев в эту ночь, когда по земле бродят души умерших.
Елизавета стала исступленно2 читать молитвы, а перед тем как войти в Круглую башню, подняла глаза к ночному небу и к своему ужасу увидела... две луны!
— Не останавливайся, — прикрикнула оглядываясь, Ядвига, — нет времени!
Габрела подтолкнула замешкавшуюся Елизавету, и она чуть не упала, наступив на подол платья.
Широкая лестница, по которой они поднимались, была застлана ковровой дорожкой и их шагов не было слышно в ночной тишине. Только потрескивало пламя свечи. По тому, как заложило уши, Елизавета поняла, что поднялись они на самый верх башни.
— Все, дальше пойдешь одна, — объявила Ядвига, остановившись перед закрытой дверью, — Габрела, отдай ей корзину.
О чем думала Елизавета, переступая порог? Да, наверное, ни о чем! Она просто боялась того, неведомого, что было так таинственно обставлено и произойдет после полуночи.
Недаром башню называли Круглой: комната, в которой оказалась Елизавета, имела круглую форму. То есть, не было привычных стен. Лунный свет проникал сверху через застекленный потолок, и на замыкающейся кольцом стене, можно было увидеть ниши. В каждой нише, не двигаясь, стоял мужчина в красном плаще. Елизавета насчитала двенадцать ниш, и сначала подумала, что в них не живые люди, а скульптуры, так не шелохнувшись они стояли. А потом, присмотревшись, узнала в одном из них своего мужа - Войцеха Мелиховского.
Попятившись от него, она наткнулась на край огромной кровати. Стараясь соблюдать спокойствие, обошла кровать и села, поставив корзину рядом. "Господи! Что же они замыслили? Помоги мне, Господи!" Елизавета снова подняла глаза верх и на мгновение забыла о страхе, увидев потолок. "Какой чудный узор! Как будто расцвел цветок!"
Если бы Елизавета могла подольше созерцать этот необычный витраж, она насчитала бы девятнадцать переплетенных между собой кругов, образующих множество геометрических форм.
Только часы пробили полночь неожиданно появился "тринадцатый" в черной полумаске. Молча приблизился он к Елизавете и протянул раскрытую шкатулочку. Любопытство превысило страх. Заглянув в шкатулочку она увидела серебряные серьги в форме необычного цветка и такой же медальон на серебряной цепочке. "Ничего же не случится, если я надену украшения? — подумала Елизавета, застегивая замочки на серьгах и надевая медальон. — Жаль, зеркала нет. Зеркало!"
Елизавета вспомнила свое гадание перед зеркалом в полночь при свечах. Вспомнила, как звала суженого, ряженого и просила его появиться в зеркале. А когда появился суженый так обрадовалась, что не успела произнести слова заветные, и он превратился в старика с черным лицом...
— Ты меня вспомнила, — с угрозой в голосе произнес "тринадцатый" и со словами, — ты моя, — точно так же, как в ту ночь, протянул к ней руки.
— Уходи с этого места! — произнесла она слова, непроизнесенные в нужный момент, и дважды повторила их, переходя на крик.