— Ариша, это он, Потап! Позови его сюда.
Ариша, спрыгнув с высокой подножки, чуть было не упала, но вовремя подхваченная подходившим Потапом, устояла на ногах.
— Ты, че? С тобой Лизавета Еремеевна поговорить хочет.
Потап, увидев Елизавету, широко улыбнулся.
— Лизавета Еремеевна! Вы же, вроде, того, замуж вышли, уехали с мужем... Так вы насовсем вернулись?
Затоптался на месте Потап, заглядывая в карету.
— Потап, перестань топтаться и помоги мне сойти.
Поправив юбку, Елизавета сразу спросила, в кузнице ли отец Потапа.
— Так, папаня слег намедни, спину разогнуть не могет. Вот я один пока, решетку кую для ворот. Еремей Тихонович велел новые ворота навесить.
"Раз папенька решил новые ворота делать, значит, дела идут хорошо, — Елизавета взглянула на Аришу, и та одобряюще кивнула головой в ответ, — но ехать все равно страшновато".
— Скажи, Потап, а ты сам-то давно в усадьбе был?
— Кажись, третедни1. Кочергу относил Дуне, кухарке.
— Значит дома все в порядке. Архип все также плотничает?
— Ну-да, третедни лестницу новую делал.
— Вот и славно. Тогда иди и позови сюда Архипа. Только так зови, чтоб никто не услышал. Пообещай, что не скажешь обо мне никому.
— Так, понятное дело, што нельзя. Видать, не зря к Еремею Тихоновичу урядник2 приходил, Дуня сказывала.
— Урядник? И что еще тебе Дуня сказывала?
— Сказывала, что вы, барышня… — Потап перестал улыбаться, замялся, опустил глаза, — могет быть, сама Дуня скажет.
— Тогда зови сначала Дуню. Да смотри, чтобы никто не узнал обо мне. А ежели спросит кто-либо о карете, скажи, мол, лошадь подкову потеряла
Потап направился к кузне, снимая по дороге фартук. Не доходя, остановился, оглянулся.
— Лизавета Еремеевна...
— Что еще, Потап?
— Так, кони у вас, а не лошади?
— Господи, Потап, ну не лошадь, а конь подкову потерял!
— Ага, так и скажу, ежели спросят.
Ариша прыснула со смеху, прикрываясь ладошкой.
— Чудной какой!
В другое время Елизавета тоже рассмеялась бы, но сейчас, услышав об уряднике, приходившего в дом родителей, сразу подумала, что его появление связано с событиями последних месяцев.
Оказалось, она не ошиблась.
Вернулся Потап один, объяснив, что Дуня придет не к кузнице, а в малинник.
«В малинник? Как же я в своем наряде и атласных туфлях пойду через лес?» По тому, как Елизавета посмотрела на свои ноги, Ариша догадалась о ее сомнениях по поводу одежды и обуви.
— Барыня Елизавета Еремеевна, у меня в кошелке3 есть обувка новая. Взяла на всякий случай, и сарафан ненадеванный.
— Ариша, ты моя спасительница!
Надев предложенный Аришей сарафан и переобувшись в простенькие туфли, Елизавета подумала, что, наверное, стоит переодеть служанку в свою одежду. Ариша с радостью согласилась.
— Только не разговаривай ни с кем. Скажись больной и сиди в карете, ежели кто подойдет.
Елизавета шла по заросшей травой тропе, срывая головки ромашек. «Какие мы с Софьюшкой были глупые – гадали на ромашках. «Любит, не любит». У сестрицы всегда получалось, что Ферапонт любит ее. У меня тоже получалось, — при воспоминании о первой любви, о счастье, казавшемся таким близким и нескончаемым, в горле появился ком. — Что же поделать, тех времен не вернуть, теперь у меня есть Зденек. — сорвав ромашку, Елизавета оторвала первый лепесток, потом второй... и, наконец, последний, — любит! Зденек меня любит!"
Дуня пришла в малинник первой. Увидев подходившую Елизавету, сначала не узнала ее.
— Дуня, не бойся, я переоделась, чтобы удобно было по лесу ходить.
Дуня всмотрелась и бросилась навстречу.
— Барышня, Елизавета Еремеевна! Как все скучают по вам, по сестрице вашей Софье Еремеевне!
— Дунечка, мне тоже на чужбине плохо одной.
А Дуня, опустившись на колени, заломила руки и, заглядывая в глаза Елизавете, запричитала:
— Барышня, душенька, уезжайте скорее отседова! Вас хотят на каторгу сослать, за то, что мужа свово старого убили! Мужа убили. а все каменья драгоценные да золото украли!
1Третедни - два дня назад, позавчера, устаревшее, прим. автора
2 Урядник - нижний чин уездной полиции в России в 1878-1917 гг.
3 Кошелка - плетеная сумка, прим. автора.
Глава 18
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Елизавета чуть было не лишилась чувств, услышав слова Дуни. В горле перехватило и какое-то время она не могла произнести ни слова. Приложив руку в сердцу, прислонилась к дереву. "Ядвига! Ишь, чего задумала, ведьма!"