Дорога заняла не меньше трех часов, все это время Кевин хмуро смотрел на пейзаж чужой для него планеты. Леса, болота. Снова леса, и снова болота. Реки, голубые лоскуты озер. Невысокая горная гряда, затем горы повыше — глайдер уверенно лавировал меж горных вершин. Затем горы стали пониже, зеленый ковер леса добирался почти до самых вершин. В какой-то момент рядом появились хлопки разрывов, глайдер тут же выполнил противозенитный маневр.
— Не бойтесь, — лениво бросил один из охранников. — Здесь всегда стреляют.
Дымные пятна разрывов остались позади, глайдер снова скользил над вершинами сопок. Минут через десять он замедлил ход и начал снижаться, Кевин разглядел внизу какие-то строения, прилепившиеся на каменистом склоне.
— Лагерь двенадцать — двадцать пять, — пояснил охранник.
Все, что происходило с ними дальше, напоминало Кевину работу хорошо отлаженного механизма. Машина приземлилась внутри огороженной высоким забором территории, новичков тут же передали с рук на руки местной охране. Глайдер улетел, заключенных провели к начальнику лагеря, высокому полному мужчине. Начальник очень кратко и доходчиво объяснил правила поведения — они сводились к тому, что за любую провинность нарушителя ждало строгое наказание.
— И не говорите мне о правах человека, — закончил свою короткую лекцию начальник. — Права человека здесь — это я.
Дальше их ждала камера дезинфекции, после которой всем выдали одежду и обувь. Облачившись в синюю мешковатую робу, Кевин даже погрустнел — на Гемме действительно было лучше.
После камеры дезинфекции они попали в руки к надзирателю, тот провел их в тюремный корпус.
— Камеры у нас двухместные, — заявил охранник, открывая одну из дверей. — Двое сюда, ты и ты, — он указал на Кевина и Алекса, — а ты в соседнюю.
— А втроем нельзя? — поинтересовался Гена.
— Нельзя. Через три часа ужин, отбой в десять. Подъем в шесть утра. Куда вас определили? На какую работу?
— Не знаем, — хмуро ответил Алекс.
— Значит, утром скажут. Хотя и так ясно — на комбайн. И без глупостей тут, это мой вам совет. Все равно бежать некуда. Не прикончит охрана — убьют туземцы.
Щелкнул замок, Кевин и Алекс остались вдвоем. Впрочем, Алекс тут же постучал в стену:
— Гена, ты там?
— Да, — донесся едва слышный голос- Надеюсь, хоть кормят здесь нормально?
Как и обещал надзиратель, всех троих определили на горный комбайн, являвший собой огромного металлического монстра.
— Ну слава те господи, хоть одна бригада нормальная будет! — обрадовался их появлению горный мастер, такой же заключенный. — А то эти местные уроды ничего не понимают, всю технику мне испоганили.
Насколько понял Кевин, «местными уродами» мастер называл туземцев. Не имея никакого образования, они действительно с трудом справлялись с неведомой им техникой.
— Работать так, — объяснял мастер. — Один в кабине, управляет ротором. Второй на дробилке. Третий следит за сепаратором и подгоняет вон тех болванов на транспортере, чтобы вовремя убирали пустую породу. — Он указал на двух сидевших чуть поодаль туземцев. — При желании можете меняться, работа в кабине самая трудная. Добытые камни не воровать, с этим у нас строго. Узнают — голову снимут. Пошли, ты первый. — Мастер взглянул на Гену. — Объясню тебе, а ты расскажешь им.
Так началась их новая жизнь. Кевин, уже успевший побывать в тюрьме, принял все легче своих друзей. Алекс тоже старался не проявлять своих чувств, хотя бы внешне. Хуже всех пришлось Гене — он скучал по жене, сокрушался о том, что она ничего о нем не знает. К тому же ему явно не хватало тюремной пайки, толстяк вечно был голоден. Кевин и Алекс частенько отдавали ему часть своей еды, но это не решало проблемы.
— Ты же всегда хотел похудеть, — шутил Алекс- Вот и пользуйся случаем.
Работать на комбайне Кевин научился быстро, это оказалось совсем простым делом. Многотонная машина медленно ползла вперед, выгрызая в горе десятиметровый тоннель, добытая порода перемалывалась в дробилке и поступала на сепаратор, отделявший алмазы от пустой породы. Кевин впервые видел алмазы — было странно сознавать, какое богатство он держит в руках. Попадались даже камни размером с кулак — настоящее сокровище. Но в данных обстоятельствах они оказывались совершенно бесполезными, их нельзя было унести.
Разумеется, и здесь не обошлось без мыслей о побеге. Обсуждались самые разные планы, однако Кевин активного участия в этих спорах не принимал. Просто уже знал по опыту, что решение придет само, надо просто ждать. С некоторых пор он и в самом деле начал верить в Силу.
Вера была, но результата она пока не приносила. Дни шли за днями, слагаясь в недели и месяцы, но ничего не происходило. Уже давно ушли в прошлое разговоры о побеге — стало ясно, что убежать отсюда невозможно. Двойной кордон охраны, сторожевые вышки, свирепые карфагские собаки на полосе безопасности — рискнуть преодолеть этот барьер мог только безумец.
Так прошел местный год — около девяти земных месяцев, начался второй. Если сначала Кевин надеялся на то, что вот-вот увидит отца Леонида — во сне или в камере, как уже было однажды, то постепенно эти надежды начали таять. Время шло, а отец Леонид ничем о себе не напоминал.
— Мы сдохнем здесь, — жаловался Гена. — Вы же такие умные, придумайте что-нибудь!
— Придумаем, Гена, — утешал его Алекс- Дай срок.
Кевин в такой ситуации предпочитал отмалчиваться — просто хорошо понимал, что им остается только ждать. И чем меньше надежд оставалось на освобождение, тем крепче становилась его решимость эту свободу добыть.
Так прошло еще несколько месяцев. Была самая обычная смена, Кевин сидел в кабине комбайна, наблюдая за тем, как могучий ротор медленно вгрызается в стену. Именно в этот момент произошло что-то странное — ротор внезапно подался вперед, из-под него хлынул поток воды.
— Вода! — закричал Кевин, руки сами отключили механизмы комбайна. Попытался выскочить, но не смог открыть дверь кабины — водный поток бил в стекла, Кевин ощущал, как дрожит под его могучим напором многотонная машина. Так продолжалось несколько секунд, потом напор воды ослаб. Облегченно выдохнув, Кевин открыл дверь.
Уровень воды достигал верхнего края гусениц. Встав на ступеньку, Кевин оглянулся и увидел мокрого Гену — тот сидел на самом верху дробильной камеры, вцепившись в поручни.
— Живой?! — крикнул Кевин, стараясь перекричать шум текущей воды.
— Да! — откликнулся Гена. — А где Алекс?!
— Не знаю! Вон он!
Алекс, почти по пояс в воде, пробирался к комбайну, преодолевая течение. Вот он уцепился за поручни, вскарабкался на гусеницу.
— Ну и дела! — сказал он, тряхнув головой, во все стороны полетели брызги. — Смыло, как пушинку! — В его голосе звучало восхищение.
Гена медленно слез с камеры дробилки.
— И что теперь? — спросил он. — Гоним эту железяку к выходу?
Кевин не ответил, задумчиво глядя на образовавшийся в стене пролом. Теперь было хорошо видно, что основной поток воды шел мимо тоннеля — проломив стену, ротор комбайна вывел их к подземной реке.
— Это подземная река, — озвучил свои мысли Кевин. — И она наверняка куда-то ведет.
— Кевин, ты меня пугаешь, — отозвался Гена. — Не говори больше ни слова.
— Это наш шанс, Гена. — Кевин продолжал смотреть на поток, прикидывая, является ли он тем самым долгожданным шансом.
— Даже не думай, — снова подал голос Гена. — Это самоубийство.
— Идея безумная, — согласился Алекс- Но в ней что-то есть.
— И ты туда же! — всплеснул руками Гена. — Вы как хотите, а я туда не пойду. Даже не уговаривайте.
— А я рискну. — Кевин слез с гусеницы и побрел к пролому. — Все лучше, чем подыхать здесь.
У самого пролома напор был особенно силен, вода сбивала с ног. Уцепившись за ротор, Кевин медленно продвигался к подземной реке.
Вот и несущийся в темноту поток. Взглянув на него, Кевин ощутил страх. Может, Гена прав, и еще не поздно отказаться?
— Рискнем? — спросил подошедший Алекс, в его голосе Кевин уловил азарт.