Я подумала, что верховный жрец сейчас запляшет от злости. Если бы Донал нравился мне чуточку больше, я бы ему похлопала.
– Сир, это вопиющее святотатство!.. – начал было жрец.
– Возражаю, – перебил его Донал. – В поругании святынь я неповинен. Боги не имеют никакого отношения к тому, что хорошо, а что плохо.
– Ах ты, богохульник! – загрохотал жрец. – Как раз боги и определяют, что такое хорошо и что такое плохо! Позволь сказать тебе, принц, что твои нечестивые привычки навлекут беды на прекрасный остров Скарр, если только…
– А какое отношение мой нравственный облик имеет к политике? – рявкнул в ответ Донал. – Каждый имеет право делать, что хочет, и ни богов, ни королевства это не касается!
– Вот речь того, кто по своенравию выдает зло за добро! – закричал жрец. – Я обвиняю тебя перед лицом верховного короля, твоего отца и всех этих свидетелей!
К этому времени король Кениг, не говоря уже о большинстве стоящих у столов, смущенно мялся и всем своим видом показывал, что хочет вмешаться. Но верховный король стоял на месте и только переводил взгляд усталых добрых глаз со жреца на Донала и обратно, пока жрец не воздел костлявые руки и, очевидно, не собрался призвать на замок проклятие.
– Довольно, – произнес король Фарлейн. – Принц Донал, вы оскорбляете этого человека. Жрец, какой ущерб нанес пожар вашему дому?
Жрец содрогнулся, замер и опустил руки.
– Не такой большой, как рассчитывал этот злобный юнец, – медленно проговорил он. – Дом из цельного камня, в том числе крыша. Но дверь и оконные рамы были деревянные и потому по большей части выгорели.
– А внутри? – строго уточнил верховный король.
– К счастью, был дождь, – ответил жрец, – а крыша треснула от жара, поэтому внутри все отсырело. Этот зверь и безбожник бросил внутрь головню, но она лишь опалила пол.
– Какое возмещение вы просите за ущерб? – продолжал верховный король.
– Шесть унций золота, – тут же ответил жрец. Все ахнули. – В том числе на починку протекающей крыши, – добавил он.
Король Фарлейн повернулся к Доналу:
– Выплатите ему требуемое, принц.
– Я возражаю, сир, – сказал Донал. – Он берет с нас достаточно золота на нужды храма. Более алчного человека…
– Выплатите ему требуемое, – повторил король, – и дело будет улажено раз и навсегда.
– Сир… – Донал учтиво склонил голову, стянул с руки один из множества браслетов и отдал соседу по столу. Браслет, сверкая, двинулся в сторону жреца, переходя из рук в руки, и тут Донал сказал с деланой тревогой: – Прошу тебя, жрец, вели его взвесить. А то в нем, верно, добрых семь унций.
– В этом нет нужды, – оборвал его верховный король. – Дело закрыто.
Жрец взял браслет, глядя на принца исподлобья, и стало ясно, что теперь можно наконец сесть и поесть. Но жрецу, похоже, угощение пришлось не по вкусу. Вид у него был до того кислый, что молоко сворачивалось.
– Гм, – сказала тетя Бек. – Гм. – Она взяла ржаную булочку из корзины, где они громоздились огромной кучей, и подтолкнула корзину дальше, ко мне. – Какой прелестный спектакль, правда?
– Ты про что? – прошептала я в ответ. – Донал со жрецом друг друга на дух не переносят, это всем известно.
– Так и есть, но, чтобы верховный король прибыл сюда, нужна была очевидная причина, – заметила тетушка. – А еще наверняка есть причина тайная. Поскольку нас с тобой пригласили особо, скорее всего, мы скоро выясним, в чем дело.
– Точно? – спросила я.
– Я учитываю два обстоятельства. – Тетя Бек пустилась в рассуждения, а тем временем разломила булочку и потянулась за маслом. – Во-первых, твой братец Донал, при всем своем пристрастии к украшениям, редко надевает столько браслетов сразу. Ему же руку тяжело поднять. Во-вторых, не припомню, чтобы твой дядюшка король доверял Огго важные сообщения. И то и другое наверняка было задумано нарочно, и за этим что-то стоит. Вот увидишь.
Чтоб меня приподняло и шлепнуло! Она не ошиблась! Едва закончился роскошный обед – никакой овсянки, к моей великой радости, – едва два короля поднялись и удалились в свои покои, как мимо нас небрежной походкой прошел Донал. Руки у него и правда висели по швам под тяжестью браслетов.
– Ивар, – шепнул он брату, – бери Бек и Айлин и идем со мной, хорошо?
Мы последовали за ним через возвышение и вереницей вышли за одну из дверей. Там Донал провел нас по извилистым коридорам частных покоев, где я никогда не бывала, и наконец мы поднялись по винтовой лестнице и очутились у другой двери, очень массивной.