— Всё, харэ! Базара ноль! Я дура, идиотка кретинская! Типа, прошу этого… как там его… прощения… Ой, ну извините! Помогите! Пожалуйста!
— Ну не гений ли я? — приосанился брат.
Чёрный ключ отомкнул замки кандалов с такой лёгкостью, словно был для них создан. И пока я недоумевала, как один ключ смог открыть два совершенно разных замка, белобрысая лахудра стряхнула цепи, издала восторженный вопль, от которого с потолка посыпалась копоть, и обняла Сашу так, что у бедняги кости затрещали.
— Спасибо, зайка мой! — верещала она, тиская братца. — Чмок-чмок, чмок-чмок… ты просто лапа! Кисик! Мурзик мой! Жабик болотненький… ой, а ты чё, из Гринписа?
— Ххххррр… — прохрипел «жабик», задыхаясь в богатырских — только домкратом разжимать — объятьях. — С-с-спаси-и-ите!
— Терпи, ты же мужчина! — неискренне подбодрила я.
— Я-а-ан! Кх-хак ты мо-о-ожже-ешь! — взвыл Саша и картинно обмяк. Глаза закатились, язык вывалился изо рта… ему бы на сцене играть, а не в свои стрелялки.
— Хилый герои пошли, — с сожалением потянула валькирия, как пушинку закидывая «мёртвое тело» на дыбу. Оно громко и очень жалобно застонало. — Прижмёшь слегонца — а у них кости трещат. Сразу видать, что не Конан и не Герк… зато, верно, головастый! — Она ласково потрепала Саню по голове. Он чуть не слетел на пол. — Чё б тебе такого дать… хорошего… — белобрысая нахмурилась, но тут же просияла. — Во! Оно! Цацка шикарная, лепше не сыскать, от сердца отрываю, но для тебя, малышок, даже чести девичьей не жаль! — Тело задрожало. — Носи — не сноси!
Девчонка стащила с шеи ремешок с амулетом и надела Саше. Тот, не утерпев, приоткрыл глаз: это был каменный молоточек — фигурка-оберег, посвященная богу грома, крушителю и взрывателю… «Он и здесь живёт?!» — с изумлением подумала я.
— Тор! — побелел Идио. — Батюшки мои зверушки! ТОР!!! Идёт сюда!
— И развалит этот шалман к вурдалакам волколачьим, — радостно подтвердила белобрысина. — Хватай-ка, волчик, дружбанделей за шкирян и цигель, цигель, ай лю-лю! короткими перебежками к выходу. А я полечу свои пять медяков в драчку вставить или типа того… Короче, дело к ночи, здравбудьте, пишите письма, поливайте фикус!
Она хлопнула в ладоши, обернулась лебедем и исчезла в ослепительной вспышке.
— Элементарная телепортация, — мгновенно ожив, братик осторожно ощупал ребра. — Ох… имя-то я не спросил.
— Хельга! — выкрикнул Идио, стаскивая Сашу с дыбы и на буксире волоча его к лестнице. — Да не стойте как горные тролли на солнце! Присыпет же!
Но едва мы поднялись по лестнице, как многострадальный Дуремар в который раз за сегодня содрогнулся от крыш до подвалов. Пол под ногами заходил ходуном, мы попадали друг на друга как картофелины из мешка, и женский голос, полный неземной тоски, простонал где-то над головой:
— Хранители… опять Хранители… Пятьсот лет одно и то же!
— Госпожа! — съёжился Идио. — Отец-таки вызвал её! Вот дебил!!!
— Герои плодятся как тараканы! Года не пройдёт без того, чтобы не явилась очередная безмозглая парочка и не начала спасать мир! — ещё тоскливее произнёс голос. — Идио, ты меня разочаровал. Связаться с ними! Лет через двести мог бы стать герцогом… да, Джабос, ты надоел мне своей тупостью! а теперь придётся тебя казнить. Сделаем всё как с дедушкой Фингалом — надо же поддержать преемственность поколений… Господа Хранители, к вам это не относится. Сдавайтесь и я вас помилую. А, может, и нет! — голос противно рассмеялся.
«Так вот как ты звучишь, северный олень», — с некоторым разочарованием подумала я. Визгливый и истеричный голос никак не мог принадлежать роковой злодейке, глобальной негодяйке и во всех отношениях отвратительной дамочке, которая подвешивает врагов за все, во что можно воткнуть крюк, рубит их на куски и солит в бочках. Скорее уж — зарвавшейся террористке, маньячке с раздутым самомнением, которой Кощей Костобруевич не доверил бы даже место третьей чесальщицы пяток.
Но Кощей всего один, а таких злодеев, мелких, с кучей комплексов и жаждой признания — пруд пруди. И страшны они, как граната с выдернутой чекой.
— Пошли, нечего тут рассиживать, — решительно сказала я, рывком ставя ребят на ноги. Идио сглотнул, согнал с лица гримасу ужаса, и побежал вперед, указывая дорогу. Мы не отставали.
— Храбрые герои, славные герои… — голос феи эхом отдавался в коридорах, по-змеиному вползал в уши. — Неужели нельзя было как все — из Ведьминых гор да прямо ко мне, и вам веселей и нам легче! Что вы здесь-то забыли?.. — Она осеклась. — Джабос? Что? Ты? Их? Как?! Всё, не думай, тебе нельзя. Господа Хранители, значит, вы… вас… — Моргана снова рассмеялась. Искренне и потому злорадно. — Бедняжки… Ну, что ни делается — всё к лучшему. Умрёте быстро, я обещаю.
— Фа фто? — невнятно возмутился брат: помогая себе зубами, он развязывал узел на ремешке, чтобы надеть на него ключ. — Мы ффе нифефо не по… и не фде…
— Попросите Её подождать, пока поймете и сделаете, — проворчал Идио.
— Фот ты и пвофи, а наф Мофгана так фюбит — фотя опять ффе, фа фто… тьфу! — он наконец справился с тугим узелком, — что без разговоров в бетон закатает.
Идио позеленел и чуть не ткнулся носом в пол.
— Вы… вы чье имя произнесли?! — сдавленно выкрикнул он.
— Да феи вашей, чьё ж ещё?
— Молчите? — напомнила о себе фея. — Что, трясутся поджилки?
Честно говоря, тряслись. Побегай по коридорам и лестницам, не только поджилки затрясутся, но и мозги, и печенки с почками.
— Сдавайтесь, пока не поздно! Мне никто не может противостоять!
— Ага… нас много… наши воины самые сильные… — пробормотала я, втаскивая брата вверх по ступенькам. — У вашей Морганы… Идио, прекрати! Сашка, двигай ногами! мегаломания. С приступами шизофренического бреда.
— А ещё у неё много золота, и она обещала его за ваши головы по весу, — вздрагивая, сообщил проводник.
— Любите в прятки играть? — голос феи стал похож на змеиное шипение. — Давайте поиграем, букашшшшки-таракашшшшки… Рассс, два, три, четыре, пять — я иду исссскать! Кого найду — пеняйте на ссссебя…
Саша:
— Сделай что-нибудь! — Яна ухитрилась на бегу ткнуть меня локтем в бок.
— Я и делаю! Быстро бегу!
— Ты же владеешь каратэ!
— И что, с пяткой на меч, тьфу, на секиру? Всю жизнь мечтал! Давай бежать, пока можна-а-а-а! — Тоннель, вильнув, вывел нас в настоящую пещеру с летучими мышами, огромными каменными сосульками, свисающими с потолка, и широким рвом по центру. Я попытался затормозить, но инерция неумолимо волокла меня вперёд. Плащ громко затрещал… — АААААА!.. — и рука друга легко оттащила меня от края. — Спасибо, Идио… ого! Ничего себе «наполовину заполнен»!..
…Уже не прячась, мы на всех парах неслись к выходу. Вернее, неслись Идио и Яна, чуть ли не волоком таща меня за собой, а из скрытых динамиков голос феи грозил, насмехался, отдавал кому-то приказы по нашему розыску и вслух перебирал различные виды казни. Лично мне все эти колесования, четвертования, медные быки и кровавые орлы ни о чём не говорили. Сестрёнке, может, и говорили, но она помалкивала, а вот у белого от ужаса Идио началась логоррея. Говоря проще, словесный понос.
Чего мы только не наслушались! И какая у него семья (все придурки полные), и кто в замковых подвалах живёт (на гуле пещерном обыкновенном моя фантазия отключилась), и как не любят их боги, с тех пор как прадедушка Жопик спьяну богу Тору бутылкой по лбу врезал, и что с нами сделает фея Моргана, если поймает… А также подробно объяснил, чем отличается колесование от четвертования, почему кровавый орёл лучше медного быка.
— Но сначала нужно догнать, а нас не догонят! — пообещал Идио. — Осталось чуть-чуть совсем, сторожевой пост проскочить, да ров со змеями. Сейчас-то он всего наполовину заполнен, а вот в былые времена…
И, невзирая на мои отчаянные знаки, он поведал о чудном обычае своих предков: сбрасывать в ров захваченных врагов и пировать, слушая их стоны. У Яны задёргался глаз.
Надо сказать, сестричка у меня не из трусливых. Пауков она не боится, спокойно берет в руки жаб, обожает мышей, но при виде любого ползучего создания, будь то даже самый безобидный ужик, способна своим криком заглушить пароходный гудок. А если оно не одно, и не в террариуме за стеклом, а рядом… у-у-у…