— Это я умело скрываю, — пояснила Маша. — А на самом деле и вправду страшно. Целый месяц в совершенно другом мире… Чувствую себя то ли радисткой Кэт, то ли доньей Руматой. Уж и не знаю, что лучше.
— Какой-какой доньей? — засмеялся Никита.
— Руматой, — повторила Маша. — А что? Мне всегда было обидно, что я не могу представить себя в детских мечтах доньей Руматой. То есть могу, но получается… недостоверно.
— Недостоверность мечты, — сказал Женька. — Круто!
— А как же? — удивилась Маша. — Мечта должна быть достоверной. Иначе неинтересно.
— Не знаю, — заметил Женька. — Я всё это воспринимаю скорее как очень интересную командировку, не более.
— Ничего себе командировочка, — хмыкнул Никита. — Впрочем, ты, вероятно, прав и относиться к этому нужно именно так. Не приключения, а работа.
— Это смотря какие приключения, — сказала Маша. — Если подобные тем, что месяц назад случились, то ну их на фиг.
— Зато есть что вспомнить, — сказал Женька. — Интересно, где сейчас Мартин, и как у него дела? Хороший мужик, мне он понравился.
— На задании, где ж ему быть, — Никита поднялся со скамейки. — Увидимся, я думаю. Со временем. Кстати, о времени. На моих часах двадцать два тридцать. Пора, наверное. Лучше не опаздывать.
Жизнь в Приказе этим поздним вечером бурлила, словно вода в котелке, подвешенном над жарким костром. Свет горел на всех трёх этажах, двери всюду были распахнуты, люди сновали из отдела в отдел, беспрестанно спускались и подымались по лестнице, там и сям слышались голоса, иногда — смех, разнообразные мелодии сотовых и резкие стандартные звонки обычных телефонов.
На то, чтобы получить деньги той альтернативки, в которую они отправлялись (по пятьсот рублей на каждого с изображением императора Петра I на сторублевой купюре), по сто грамм золота (на всякий случай), документы и последние инструкции много времени не понадобилось, и к двенадцати часам ночи неразлучная троица была полностью готова. Ждали только Влада Борисова, который по традиции должен был сопроводить новичков-стажёров к месту перехода и лично проследить за тем, чтобы всё прошло как надо.
Долго ждать не пришлось. Влад появился в дверях полевого отдела ровно в четверть первого. Поздоровался, оглядел придирчиво всех троих с ног до головы и осведомился:
— Ну что, готовы?
— Так точно! — рявкнул Женька, с глухим стуком сдвигая пятки. — Готовы, ваше благородие!
— Вольно, стажёр, — хмыкнул Борисов, пододвинул к себе ногой свободный стул. — Присядем на дорожку.
Присели.
— Деньги, золото, документы, оружие? — спросил Влад.
— Всё получено, — ответил за всех Никита. — Правда, если честно, я не очень понимаю, зачем нам оружие.
— Ну, в данном конкретном стажёрском задании оно вам, скорее всего, не понадобится. Но должна к нему возникнуть привычка. Ощущение, что оно ваше и вы в любую минуту можете им воспользоваться. Мы ведь Стража и Стражники. А что за страж без оружия! Кстати, если не секрет, что выбрали?
— «Вальтер», конечно, — сказал Женька. — Модель P99. Шестнадцать патронов в магазине, подгонка под руку, демпфер отдачи. Сказка! Джеймс Бонд был не дурак.
— Дался вам этот Джеймс Бонд, — пренебрежительно заметил Никита. — Позёр, бабник и пьяница. Настоящие мужчины, знающие себе цену, выбирают Glock 17. Надёжная машина на все случаи жизни.
— Грубые самцы без капли художественного вкуса, — фыркнула Маша. — Не понимаю, как можно даже смотреть на что-то другое, когда есть девятимиллиметровая Beretta 86. Просто лапочка. Тем более мне сказали, и Мартин «беретту» обычно выбирает. Правда, другую модель.
— А что тебе Мартин? — удивился Женька.
— Ничего. Кроме того, что ему, как мне кажется, можно доверять. В отличие от несуществующего Джеймса Бонда. Который тоже, кстати, «береттой» пользовался одно время, если мне память не изменяет.
— Хорошо, хорошо, — улыбнулся Влад. — Нормальное оружие каждый выбрал, не спорьте.
— Влад, а сами вы какой пистолет носили, когда ходили в альтернативки? — поинтересовалась Маша.
Ответить архивариус-аналитик не успел.
Где-то внизу закричали, затем дважды подряд прогремели выстрелы, снова раздался крик, полный боли…
Позднее Маше удалось восстановить события того позднего вечера или, скорее, ранней ночи только при помощи остальных — у неё самой в голове застряли лишь какие-то обрывки и фрагменты.
Вот в распахнутых дверях появляется кто-то из расположенного ниже этажом аналитического отдела. Лицо мужчины искажено, светлая рубашка на груди залита кровью. Он силится что-то сказать, но лишь хрипит и медленно валится на пол.